Первый удар немного привёл Андерса в чувство, зато второй почти все чувства едва не вышиб. Ощущая кровь на губах, Андерс зарычал и умудрился пнуть мужика по яйцам и в живот. Тот, закричав от боли, свалился, а Андерс повернулся, вскочил на ноги и потянулся за ближайшим оружием в поле зрения – маленьким топориком, воткнутым в какое-то бревно.
Он развернулся и бросился на рыжего солдата, а тот уже поднялся на ноги и тоже бросился на него. Они столкнулись, ударились лбами, отчего голова Андерса закружилась, и оба снова свалились на землю.
Андерс, повозившись в грязи, смог, наконец, подняться на ноги, качнулся назад, прежде чем встал прямо, и тогда увидел, что рыжий солдат безжизненно лежит с топориком в груди.
– Ага! – крикнул Андерс. – Получил, еблан! Думал, убьёшь меня? Хуй тебе! – Андерс ещё и плюнул на труп, а потом решил, что, пожалуй, пришло время взять себя в руки, поскольку вокруг всё ещё шла нешуточная битва.
На краткий миг безумия Андерс захотел было броситься обратно в драку, что кончилось бы его убийством, но потом решил, что сослужит лучшую службу, если побежит прочь от сражения и посмотрит, зачем это пара солдат вытаскивает генерала из схватки.
– Нам нужно больше людей, – прорычал генерал, рухнул на одно колено и скривился, когда один из солдат сдвинул кожаную одежду с его живота, а потом втянул воздух через зубы.
– Нужно привести вам медика, сэр.
– На это нет времени. Надо прорываться.
Сражение всё ещё шло довольно яростно, и Андерс по-прежнему решительно не собирался снова в него вступать.
– Что они делают?
– Уничтожают наши укрепления, – поморщился генерал и снова поднялся на ноги, отмахнувшись от солдат и опираясь на свою большую палицу.
Андерс вздохнул.
– Да, но зачем? И кто-нибудь ещё слышит гром?
Генерал Верит с ближайшими солдатами остановились и прислушались. Генерал при этом даже во тьме ночной умудрился как-то побледнеть.
– Кавалерия. КАВАЛЕРИЯ!
Теперь, когда генерал сказал, Андерс увидел, что солдаты-предатели расчистили от кольев участок периметра, и теперь бежали назад между кольями, которые оставили на местах. К этому моменту грохот усилился, и Андерс увидел, как первая волна лошадей пробивается через шеренги солдат, преследовавших предателей.
Не у всех получилось. Солдатам не удалось расчистить все колья, и к тому же оставался небольшой ров. Множество лошадей погибли, крича, истекая кровью и давя своих всадников. Некоторые наткнулись на колья, другие проталкивались мимо них, получая раны или ломая ноги. К несчастью тех, кто не прорвались, было намного меньше тех, у кого получилось, и Андерс видел, как кавалерия Тигля бросается в прореху и врезается в солдат на другой стороне.
Одни солдаты отлетели, других сбили наземь и растоптали. Кавалерия не остановилась, продолжала напирать, расширяя прореху для тех, кто мчался позади. Вся первая линия обороны рассыпалась за считанные секунды – большинство погибло, а остальные развернулись и побежали.
– Что нам делать? – закричал солдат, на которого опирался генерал Верит.
Они стояли довольно далеко от места, где расчистили колья, так что первая атака их не коснулась, но кавалерия Тигля уже разворачивалась. Три всадника с саблями, которыми так удобно рубить пеших, развернулись и пришпорили лошадей, пустив их галопом.
Генерал оттолкнул свою опору и встал на пути одной из лошадей. Андерс увидел, что другое животное мчится прямо на него, а ещё понял, что сам он словно прирос к земле. Ездить на лошади он умел неплохо, но ему никогда не приходилось от них убегать, и не приходилось сражаться с всадником. Печальная правда заключалась в том, что он понятия не имел, как справиться с этим вызовом, и был слишком трезв, чтобы умирать.
До них добралась первая лошадь и попыталась задавить генерала Верита. Как только животное и всадник приблизились, здоровяк спокойно отошёл в сторону, увернувшись от удара саблей так легко, что это противоречило как его ранению, так и размерам. Шагнув, он взмахнул своей большой булавой, которая врезалась в заднюю ногу лошади, раздробив лодыжку, и бедное животное, сделав ещё шаг, с жутким криком рухнуло на землю.
Было что-то в паническом крике лошади – этот звук потряс бы и самый слабый разум. Он был даже хуже вопля младенца, по крайней мере на слух Андерса. Единственный настолько же безумно неприятный звук, из тех, что он когда-либо слышал, издавала жаба, которую мучил кот. Тогда он честно не мог понять, как такой громкий резкий шум мог исходить из кого-то настолько маленького, зелёного и бородавчатого. Странная мысль в голове человека, на которого несётся смерть.