– К такому никто не готов, – ответила Роза.
– Я не эт имела в виду. Битвы и всё такое. Я не… так не могу. Как прошлой ночью, ты и я в шатре, спиной к спине против нескольких уёбков за раз. Или пробраться куда-нить и тихонько поубивать. Вот это я. А это… Больше всего я люблю смотреть на кровь. В ней есть… она мне нравится. Нравится, как она выглядит, и как пахнет, и как течёт. Но всё это уже слишком. Заставляет задуматься…
– О чём? – спросила Роза. Она сомневалась, что точно хочет знать, но хотела отвлечься.
– Там, – Генри указала в сторону города. – Там, в давке, в самой гуще. Я видела как люди рычат, словно звери. Колют, царапают, кусают. Делают всё, чтоб остаться в живых, а это значит убить уёбка перед собой. И эт заставляет задуматься, может, там и есть их настоящее лицо, а то, что они показывают в остальное время – всего лишь маска. Заставляет задуматься, из чего мы все сделаны, если убрать одежду и слова. Кровь, кости, дерьмо и отчаянная потребность взять у других, тока чтоб выжить, пусть и всего ещё на миг.
Роза поняла, что смотрит на маленькую женщину, не зная, что сказать. Если с рук и с лица Генри смыть всю кровь, то она выглядела почти как обычная женщина, за исключением шрамов на лице и недостающего уха. Иногда трудно было осознать, что она – одно из последних больших имён в Диких землях.
– Извини, – тихо сказала Генри. – В последнее время я чёт расф… фило… совствалась.
– Расфилософствовалась, моя дорогая, – донёсся откуда-то неподалёку голос Андерса. Так близко, что Роза невольно вздрогнула.
Генри глянула через плечо и кивнула.
– Ага, вроде так правильнее. Значит, ты всё ещё жив, Андерс?
– К большой досаде моего брата. – Андерс подмигнул Генри, а потом Розе. – Чтобы убить меня, нужно нечто намного большее, чем неминуемая смерть.
– На этот раз ты действительно принимал участие? – спросила Роза. Голос звучал хрипло и болезненно от синяков, которые солдат оставил на её шее. – Или просто наблюдал с обочины?
Андерс рассмеялся.
– О, моя прекрасная леди Роза, как вы меня раните! Я всю ночь был в самой гуще. Это я поднял тревогу, а потом пробивался и продирался через тучи врагов, включавших моего вышеупомянутого брата, который, очевидно, возглавлял атаку.
Роза немного подумала. Не считая ребёнка, которого Найлз Брекович заимел от Эмин Д'роан, был лишь один сын, о котором Андерс мог говорить.
– Френсис?
– Он самый, – сказал Андерс, ослепительно ухмыляясь. – Мы сразились на эпической дуэли, в свете костров на фоне кровавой резни. Я сражался… Что говорить, сражался я героически. Заводил его и туда, и сюда, срубил полдюжины… да что там, не меньше дюжины его солдат, а потом, наконец, вырубил ублюдка.
– Ты захватил Френсиса Брековича? – Спросила Генри. – Того здоровяка, который хотел тя завалить, когда мы в прошлый раз там были?
– Именно. Того самого. И да, захватил.
– И всё сам?
Андерс помедлил, нахмурившись.
– Конечно. Давайте скажем так.
Роза улыбнулась, и впервые с прошлой битвы снова почувствовала себя немного оптимистично.
– Молодец, Андерс. Видишь, Генри, он не совсем бесполезен.
– Ты называла меня бесполезным? – театрально оскорбился Андерс.
Генри пожала плечами, и они обе отвернулись от чистокровного пьяницы.
– Но, блядь, почти совсем.
– О, да, – согласилась Роза. – Почти совсем.
– Боже мой, – сказал Андерс. – Паг, похоже, сбываются мои худшие кошмары. Эти двое спелись.
– Я… я… уфф… – спотыкался и заикался Паг. Бедняга прошлой ночью в бою получил сильный удар по голове, и теперь всё утро с трудом выговаривал слова. Впрочем, видимо, понимал он всё неплохо, и когда Роза попыталась его отослать, он довольно твёрдо покачал головой.
– Да, – согласился Андерс. – Хорошо сказано, и верно. Он явно со мной согласен. – Андерс встал рядом с Розой и тоже принялся смотреть, как разбирают гору трупов. – Что ж, вид здесь невъебенно жуткий, а?
Роза кивнула. Тела здесь были свалены на ограниченном пространстве, и от этого делалось почему-то только хуже. Так много плоти просто валяется на другой плоти. Так много смерти там, где несколько часов назад была жизнь. Легко такое игнорировать, когда думаешь только в категориях чисел, но вид стольких мертвецов каким-то образом делал числа реальностью. Сколько мертвецов оставили своих возлюбленных? У скольких были мужья, жёны или дети? По скольким будут скучать? И, хуже того – по скольким скучать не будут? Возможно, в одном чистокровные были правы – жизнь в Диких Землях стоит дёшево.