Мы прошли возле старого дивана, накрытого грязным пледом, мимо древнего деревянного пианино, которое, видимо, не раз пострадало под дождём, прежде чем оказалось под стеклянной крышей.
Прошли мимо стеклянной стены в соседнюю комнату теплицы и остановились у грядки с кабачками.
— Смотри, — сказала она и ткнула пальцем в её геометрический центр.
Я присмотрелся и увидел маленькие потрескивающие разряды молнии в воздухе, где-то сантиметрах в тридцати от земли.
— Просто вспомнила нашу первую совместную поездку на трамвае и подумала, что это символично, — сказала она и подбросила металлический рубль в аномальную область.
Тот, по мере приближения к этому месту, стал замедляться, пока не встал на одном месте, продолжая вращаться в воздухе.
— Аномалия, как тогда, на стройке, — насторожился я.
— Да. Весь дом пропитан ими. Но ни одна из них не опасна. А ты помнишь тот круг?
— Он был не так давно.
— У Луричевой странное чувство юмора, — почему-то уронила она. — Идём!
Она снова потянула меня, дальше по теплице. Подошли к узкой металлической лестнице и стали подниматься по ней ещё выше, пока не оказались на стеклянной крыше теплицы, где была ещё одна стеклянная комнатка, усеянная растениями.
Стена здесь была всего одна, и она утопала во мраке. Гирлянда на ней не горела. А пол устилали коврики и подушки.
Таня прошла по ковру к краю. Дальше было откинутое наверх козырьком окно, вернее, стеклянная стена.
Рядом стоял электрический чайник и пачка индийского чая со слоном. Крохотная электроплитка. Небольшая книжная полка, забитая кипой бумаг. Скорее всего, её революционерские подсказки по лору круга.
— Теперь встань вот сюда, — улыбнулась она, после чего подобрала подушку с советской наволочкой и торчащими перьями. Скрестила ноги в серых носочках и внимательно следила за моей реакцией.
А я бросил взгляд на открывающийся отсюда вид ночного города.
Башенка её нового дома с надстройкой в виде высокой теплицы упиралась в тёмное небо напротив заслоняющий часть вида часовой башни. Внизу по ночной улице, едва освещённой фонарями, медленно ехал в депо последний трамвай.
Дальше — изломанные и хаотичные улочки старого района. Индустриальные кварталы, далёкие отсюда высотные дома центра, шестнарики, сеть уютных домашних огоньков в неспящих окнах.
В окнах дома напротив погас свет. И дальше по улице было темно, но бесконечно уютно. Город спал в ожидании пока ещё далёкого кризиса.
— Чтобы получить такое же, нужно сбросить инкарнацию на половину, да? — усмехнулся я.
— Даже не шути так. Уровень инкарнации — это твои близкие. Всегда помни об этом.
— У тебя жилище лучше моего на тройке.
— Ну, здесь проблема с удобствами и холодная вода в самодельном душе. А ещё, Город не рассчитан на дробные числа.
— Почему ты так решила?
— Вокруг него очень много странностей. Как та, чтовнизу в теплице останавливает время. Знаешь, как будто Город делал то, к чему не привык. Странно звучит, да?.. Я видела, как запускается третья и вторая инкарнация. А здесь, такое чувство, словно он разрывался между тем и тем.
— Выглядит лучше, чем на моей третьей.
— У меня отец в больнице… По лору я присматриваю за ним, как и на двойке. Но здесь он может со мной говорить и сохранил осознанность.
Зашипел электрочайник, а девушка стала разливать чай по чашкам.
— У меня только вафли и юбилейное печенье. Ещё не успела закупиться нормально. Будешь?
— Спасибо, — кивнул я. — Ты это так спокойно говоришь… насколько ты веришь что Город действительно воскрешает наших близких?
— На все сто.
— Почему?
— Сложно сказать. Сначала радовалась, потом сомневалась, а потом просто взяла и начала проводить опросы. Их и других людей. Я люблю логику и факты и умею складывать одно с другим. Вот, например, подумай, что первично, эхо или личность?
— Что ты имеешь ввиду?
— Город старается обслуживать наши желания, но наши близкие часто ведут себя вопреки им. На третьем эхо мои родители могли обижаться на меня, ссориться со мной — так же, как это было бы в реальности. Чистые спрайты так не могут.
— Спрайты?
— Люди, которых никогда не было в нулевом мире. У них сценарий остаётся главенствующим, и они будут стремиться вести себя так, чтобы сделать твою жизнь интересней. Как твой Полоскун.
Я кивнул. Действительно, хороший пример. Полоскун был неким собирательным образом идеального друга. Любопытный, умный, позитивный, всегда с юмором.
— В любом случае, решаешь во что верить ты сам, — сказала Тень. — А я видела так много чудес Города, что не стану сомневаться и в этом. Готов увидеть вместе со мной ещё одно?