Я состряпал геометку и отправил ему в ответ.
Мирт: Принято. До встречи, друг = )
Друг ли? — задал я себе мысленный вопрос. — Или промытый гидрой фанатик?
Затем были сборы. Мы с Таней вооружились до зубов, будто шли на войну. Но при этом старались не нагружаться, чтобы со стороны казалось, что мы почти налегке. Лёгкая сумка-почтальонка. Бутылка водки, керосин, шарики с ледяным газом. Советские сюрикены от трансформатора, щедро смазанные клеем-карандашом и присыпанные белым порошком.
На любимом радио Тени заиграла хорошо знакомая песня группы «Люмен».
Вены дорог и дороги вен, машинкой размажет по кирпичности стен…
Девушка оживилась и закинула на спину рюкзак, превратившись в улитку.
— Ты что, на войну собралась?
— Ну… я же девушка. Не знала, что выбрать и взяла всё.
— Ладно, лишь бы по пути ничего не взорвалось.
Ещё не успело взойти солнце, как мы были уже на остановке маршрутки. Прохладный свежий воздух щекотал ноздри и наполнял лёгкие ощущением свободы. Улыбчивый водитель пожелал нам доброго дня. Полупустой салон был занят мамой с мальчиком лет восьми и дремавшей старушкой.
Старая жёлтая газель повезла нас по сонным улицам не спешащего просыпаться города.
Девушка прислонилась ко мне поближе. Поддалась и положила голову на плечо.
— Ты чего?
— Хочу запомнить тебя и твой запах, если ты умрёшь, а я нет.
— Я пока не собираюсь на тот свет.
— Некоторые люди умирают не по настоящему. А так, знаешь. Просто из твоей жизни.
— Намекаешь, что я тебя брошу? С чего бы?
Она пожала плечами. Вид у неё был пасмурный.
Вместо ответа она поцеловала меня. Очень невовремя, потому как машина резко наехала на яму, и это едва не стоило нам зубов.
Девушка засмеялась.
Машина начала тормозить.
За окном были знакомые места с окраинными свечками шестнадцатиэтажек.
На конечной было пустынно, даже несмотря на то, что солнце уже полноценно освещало окрестности. Я быстро сориентировался и направился к самому дальнему дому, за которым можно было уже отсюда увидеть кусочек светящегося жёлтого поля.
На остановке общались две миловидные старушки. Вышедшие вслед за нами мама с сыном вежливо с ними поздоровались, и те ответили тем же. Завязался милый разговор про огород и дачу.
Другую старушку, ехавшую в транспорте, встретил внук, помог спуститься и крепко обнял на выходе. И мы, стоявшие держась за руки на остановке.
У подъезда дома нас уже ждал Мирт в своём привычном рыжем камуфляже. А рядом — Лена. Ещё недавно сумасшедшая наркоманка, сожравшая убойную дозу гидры, а теперь ставшая его дамой сердца и очень важной особой в жизни друга.
Они синхронно встали. Мирт протянул руку. Лена оставалась спокойной и отстранённой.
— Привет, — поздоровался он с Таней, но та в ответ лишь буркнула:
— Угу.
— Пойдём? — спросил Мирт.
— Просто в туман? — уточнил я.
— Да.
— Там ведь ничего нет.
— Вот и посмотрим, — ответил он и протянул мне пакет.
— Что это?
— Ваши мантии. Лучше надеть жёлтый.
Сами они тоже были одеты в такие.
Вопросов я задавать не стал, но тщательно их складировал.
Туда шли молча. Быстро обогнули дом и вышли на светящееся поле пшеницы. Оно даже на низком эхо было совсем не реалистичным. Будто реальность перетекала в красочную картину.
Чернота приближалась. Под ногами уже стелились серые облака. Всё это я видел и в тот раз, с Ритой. Но Мирт и не думал останавливаться. Он шёл дальше, будто мы ещё только в самом начале пути. Лена следовала за ним по пятам, словно тень. Моя же Тень не отходила от меня ни на шаг.
Лицо девушки выражало… отчаяние? Мольбу?
Что-то было не так.
Жёлтая солома под ногами. Небо ставшее нереальным кусочком вечного шторма. Приближающаяся чернота, следующая за серым облаком.
— Всё в порядке, Тань?
— Да… не обращай внимания.
Я сжал руку, пытаясь придать толику той уверенности, которой сам не испытывал.
Два метра. Метр. Серость поглотила ноги, колени, тело, шею… и голову.
Больше не было ничего, лишь темнеющая серость, будто не существовало ни пола ни потолка. Об этом лишь по факту напоминала гравитация.
Только жёлтые цвета плащей выделялись, и я понял почему именно этот цвет так важен. Жёлтые краски были единственным, что проглядывало через черноту.
Появилось странное ощущение вытянутости пространства. Будто я вдруг осознал свою ничтожность перед чем-то огромным. Будто меня положили на блюдо и тщательно оценивали перед дегустацией.