Ему было около двух лет, но в душе видимо жил дух великого воина, потому как он выстрелил из садовой брызгалки в спину изрядно подмоченному коту. Зверь же, пльзуясь возможностью. сразу же упал и принялся вылизываться.
Мы прошли в широкую кухню. Наверное, как вся моя стартовая квартира. Всё в той же стилистике — кирпичные стены, паркет из красного дерева, барная стойка, высокий серебристый холодильник, кофейный автомат, как у Мирта. Высокие потолки поддерживали ощущение, будто мы в загородной усадьбе.
Вид из окна тоже внушал уважение. Дом стоял рядом с тремя такими же, образуя коробку, внутри которой был источник с бассейном. А находился он чуть северней центра, около холма, неподалёку от железной дороги. И вдалеке можно было увидеть светящееся поле на окраине.
При слове «дорогое жильё» в прошлом мире мне представлялись всякие пафосные виллы, вроде тех где рассказывают про имущество каких-нибудь политиков. Но здесь был реально райский уголок будто не из этого мира. Город очевидно подстраивал понятие идеальной жизни индивидуально под каждого.
А как выглядит моя идеальная жизнь?
14. Теория избранных Солнцем
— Сколько у тебя инкарнации, Миш?
— Шесть, — не стал скрывать он.
Вместо чая мне достался кофе с ароматом корицы. Затем из холодильника на стол перекочевали тарелки с домашним тортом, нарезка сыра с плесенью и бутерброды из него, крекеров, помидора и свежего базилика.
— Вот, всего по чуть-чуть. Угощайся, — предложил он.
Что я и сделал. Желание прокачать инкарнацию росло. Всегда считал себя аскетом, который ни в чём таком не нуждается. Но возможно, в прошлой жизни я просто неправильно понимал роскошь.
— Что ты хотел мне показать? — спросил я. — Поесть могли заказать в офис.
— Не спеши, Полярис. Как я уже сказал, я вижу, что движет людьми. Не всегда, конечно. С Ральфом вышла осечка, — мрачно усмехнулся Михаил. — Но обычно получается. Теперь я могу об этом всём говорить открыто, хуже тебе это уже не сделает.
— А в офисе было нельзя?
— Не спеши, — повторил Миша.
— Последний вопрос. Мирту ты это всё тоже рассказывал и показывал?
— Не всё, — уклончиво сказал он.
— Почему тогда ко мне столько доверия?
— Мирту было позволено жить с верой в реальность Города. Он сам сделал выбор в пользу лицемерной морали. Вот она — действительно последний проводник зла в этот мир.
— Поэтому мне никто не сообщил, что я имею нехилые шансы стать овощем после того, как пропущу кучу маны, удерживая воплощение несколько часов?
— Да, именно поэтому, — ничуть не смутился Михаил. — Тебя пугает то, что за рай нужно иногда чем-то жертвовать и бороться?
— Дело не в этом, а в подставе. Я имел право знать, что рискую.
— Если так нужно для дела, то зачем? — удивился Миша.
— И тебе это кажется нормальным?
— Если… Когда я окажусь на твоём месте, я просто сделаю, что должен, вот и всё. И когда ты поймёшь, что пришла моя очередь, не говори мне. Это честно.
— Мирт тоже мне задвигал про долг.
— Почему-то слово «долг» вызывает у всех негативные чувства. Но ведь долг это не то, что на тебя кто-то взвалил принудительно. Это уже называется другим словом. Долг — это то, что выбираешь ты сам. Если тебе не нравится тот долг, о котором тебе говорят неспящие — значит это просто не твой долг.
Я не стал отвечать. Занял паузу дегустацией бутерброда с крекером и сыром, ещё больше вдохновился тем, чтобы поднять уровень инкарнаци.
— Интересный подход. И чем твой долг лучше? — наконец спросил я, когда пауза затянулась.
— Город надолго завис в две тысячи седьмомом. Для многих этот период был лучшим в жизни. В две тысячи пятом году у меня появился сын. С женщиной, которую я всем сердцем полюбил. Не знаю, чувствовал ли ты такое когда-либо… На высоких эхо иногда встречается раса тари. У них был похожий термин… означавший вторую половинку души. Так было и у нас. Молодой врач и пианистка, игравшая в составе оркестра. Ты когда нибудь любил так сильно?
Я пожал плечами.
— Может быть.
Пожалуй, ближе всего будет то чувство, что я испытывал к Тане. Но мне особо не с чем было сравнивать. Да и дела были поважнее.
— При чём здесь это? — добавил я после паузы.
Михаил закинул в рот ещё один кусочек торта. Я повторил за ним. Хотел бы отравить — давно бы уже это сделал. На вкус — необычно. И конечно, в креме было полно корицы.