14. Жестокость и мудрость
Видя, как радостно плещется в воде Красноглазка, я счёл, что по крайней мере в этом вопросе рогатым можно доверять. Потому подошёл к воде и осторожно коснулся рукой.
Горячий источник. Вот откуда был пар, стелющийся у ног.
Красноглазка со смехом метнулась в мою сторону и ударила по воде. Меня окатил сноп брызг. А она застыла — с улыбкой и настороженными глазами. Будто пыталась понять, как я отреагирую.
— Ах так… — строго сказал я и прыгнул в воду следом за ней. Только оружие оставил снаружи. Раздеваться я не решился — наверное это будет странное зрелище — пацан в трусах и безглазой маске.
Волна, поднявшаяся от прыжка окатила девушку в ответ так, что сухого места на ней более не осталось. А она обрадованно принялась дальше резвиться и брызгаться. Я сперва ей отвечал, но затем остановил:
— Ладно, всё, хватит. Дай понять, что это такое.
— Жи-ива… — потянул задумчиво Цап. — Живительная сила, что течёт во всём живом. Водыри забирали её всю себе, от того и выросли так. Лихое племя. А ты — очень добр, Мечник.
— Нет, просто у меня есть свой кодекс чести, — ответил я.
— Кодексы и честь делают тебя сла-абым. Нужно быть подвижным, как вода. Да-аже в своих мыслях. Принима-ать одно и отверга-ать другое. Менять мнение, если это ра-азумно.
— Что это тебя на философию потянуло?
— Да-а та-ак… — козёл вытащил из меха трубку и протянул мне. — Огня не на-айдётся?
Я активировал игни небольшую вспышку. Цап довольно закурил и расслабился. На время он замолчал, и было слышно лишь смех и шлепки по воде от довольной Красноглазки.
Раны и ссадины, полученные в бою, затягивались. Чувство усталости ушло. Наоборот, я чувствовал небывалый прилив сил. Наверное, потому и Красноглазка так активна.
— На сегодня это последняя охота? — спросил я.
— А ты хочешь уйти из такого прекра-асного места?
— Вы ведь так и не получили трофеи, которые хотели.
— Мы получили другое, — поделился Цап. Голос его был медленным и расслабленным. — Голова водыря — хороший трофей. Источник жизни — тоже. Радуйся тому, что есть, и жизнь да-аст тебе больше.
— Интересная философия.
— Я думаю о том, что мне нравится. И не думаю о том, что нет. Это люди любят лишнюю суету и недовольство жизнью. Но ты же не один из них, верно?
Я улыбнулся. Хотя, конечно, за маской он не мог этого видеть.
— А что, похож?
— Твоя сестра пахнет им. Но глядя на неё, я не имею сомнений.
— Хахах! Поверь, она похожа на человека куда меньше, чем я. Но мой вопрос был вызван тем, что свой трофей не получил я.
— Я понял. Ты пита-аешься победами.
— Можно сказать и так.
— Не-е волнуйся. Ты получишь то, что хочешь. О-очень скоро.
— Уже интересно.
— Подожди. Скоро сам всё увидишь, — Цап выпустил струйку дыма, после чего окунул импровизированную чашу в воду и вылил себе на голову. — Лучше насладись тем, что имеешь сейча-ас…
Я ненадолго погрузился в раздумья. Рогатый был прав. В нулевом мире я много гонялся за призраками, когда всё самое главное всегда было рядом. С этими воспоминаниями я надолго завис, погружаясь в прошлое и благодаря судьбу за то, что у меня есть шанс начать всё заново, уже не совершая ошибок
Где-то через полчаса вдалеке послышался топот тяжёлых ног. Сюда приближалось нечто громадное, весящее почти тонну. Цап улыбался. Мой взгляд застрял на зловещем огоньке его глаз. Он смотрел в одну точку, будто в предвкушении чего-то.
От этой его улыбки мне сделалось немного не по себе.
— Ты знаешь, что приближается, — я не спрашивал, а утверждал.
— Коне-ечно, — довольно проблеял Цап.
— Друг мой Баран спешит.
— Зачем?
— Чтобы спасти свою жизнь от того белого чёрта, что живёт здесь под светом солнца.
— Сейчас ещё ночь, — я даже проверил на всякий случай, посмотрев в небо.
— Да. Ночью он живёт дальше. У тёмных холмов, что граничат с городом.
— И что он тут делает? — я начинал злиться, что нужно было вытягивать из него по одному слову.
— Друг мой Баран потревожил его, когда шёл за бутылками.
— Ты знал об этом и не предупредил его?
— Зачем? Таково желание нашего друга. Разве друзья не должны жертвовать собой ради дружбы?
— Ради пары пластиковых банок? Серьёзно? — логика показалась мне какой-то малость дегенеративной. — Разве нельзя было войти так же, как мы пришли сюда? Там никаких чертей не было.
— Этот путь дольше.
— И всё?
— Друг наш Баран отдал жизнь за тебя. Пусть Фагот дарует ему удачу и спасёт его душу.
В этот момент из тумана выбежала туша уродливого гиганта с белоснежной кожей и длинными белыми руками. Всё его тело было покрыто красными ритуальными татуировками, и странной почти ничего не скрывающей одежде из красных лент с флажками и символами незнакомого языка.