— Заходи, — сказал Симеон. Чанна, оторвав взгляд от экрана электронного блокнота, повторила приглашение.
— Гм, привет, — неуверенно пробормотал парнишка. — Меня зовут Селд Чаундра. Я учусь с Джоат в одном классе.
— О, в самом деле? — пришел ему на помощь Симеон.
— Ага, — рука Селда нервно смяла брючину. — А она здесь?
— Сейчас ее нет, — ответила Чанна, упершись кулаком в подбородок — Мы отправим ей записку. — И про себя добавила: «Во всяком случае, я надеюсь на это». — Что-то случилось?
— Нет-нет, — он изо всех сил затряс головой, а его глаза так и остались широко раскрытыми. — Просто… Знаете, ее сегодня не было в школе, и я волнуюсь, не пострадала ли она вчера.
— Очень великодушно с твоей стороны, — одобрительно кивнула Чанна. — Но с ней все… нормально!
— Мы передадим, что ты справлялся о ней, Селд, — сказал Симеон.
— А завтра она придет в школу?
— Очень может быть, — соврал Симеон. — Я передам ей, что ты заходил, и попрошу ее связаться с тобой. У неё есть твой личный код?
— Да, сэр, есть.
Как и все дети, рожденные на станции, Селд привык к тому, что Симеон может говорить с ним из любого динамика, но хорошее воспоминание заставило его поклониться колонне. — Извините за беспокойство. — На прощанье он махнул Чанне рукой и вышел.
— Так! — констатировала довольная Чанна. — У Джоат уже появился одноклассник, который так волнуется о ней, что отважился даже залезть к тебе в логово.
— Ты считаешь, этого будет достаточно, чтобы вытащить ее из убежища?
Чанна задумалась.
— Я считаю, это непременно случится, когда она все хорошенько взвесит. Если ты думаешь, что о тебе никто не заботится, легко потерять надежду и впасть в депрессию. Ну, давай, — сказала она, ласково улыбнувшись колонне, — сообщи ей, что здесь был Селд, который беспокоится о ней и ждет ее в школе.
— Да, Селд — нормальный парень, — сказала Джоат. — Но он во многих отношениях еще совсем ребенок, понимаешь?
— Если учитывать твой возраст, — ласково сказал Симеон, — ты и сама еще ребенок.
Джоат рассмеялась с горечью в голосе, но этот смех напоминал вопль койота.
— У меня никогда не было ни времени, ни возможности быть им. Так что немного поздновато ожидать от меня, что я и буду вести себя, как какой-то сосунок.
В ее импровизированном гнезде, сооруженном в месте пересечения труб, установилась тишина, но девочка все же услышала почти беззвучный вздох Симеона.
«Мягкотелый тюфяк, — с нежностью подумала она, страдая от раскаяния. Даже если он… просто жестянка? Законсервированный-в-банке? — И все же классный парень, — решила она. — Но кто-то должен заботиться о нем». Кроме Чанны Хэп, разумеется. Хоть Чанна и служила его «телом», но вчера вечером она, казалось, заботилась обо всех, кроме него.
— Да, знаешь, Селд — хороший товарищ. Неплохо разбирается в компьютерах, хотя и на детском уровне. Правда, дерется дерьмово.
— Он говорит, что о тебе скучают в школе, — ненавязчиво заметил Симеон.
Джоат во второй раз рассмеялась сухим лающим смехом:
— Уж наверняка не эта сучка Луиз Копрекни.
— А ты не переборщила, засунув ее головой в туалетный бачок Джоат?
— Она сказала, что от меня пахнет.
— Но от тебя действительно пахло. Тогда! До того, как ты поняла, что регулярное мытье — не просто дурацкая прихоть!
Джоат закусила нижнюю губу, развернувшись спиной к клавиатуре и своей коллекции собранных из утиля электронных приборов, предназначение которых Симеон уже давно пытался определить.
— Что ты изобретаешь? — спросил Симеон.
— Излучатель.
— Можно поинтересоваться, что это за излучатель? — «А мне действительно надо это знать?»
— Ультразвуковой. Чтобы стрелять по кэпам. — Услышав вопросительное покашливание Симеона, она пояснила: — Знаешь, он сжигает капилляры, как самый сильный солнечный ожог.
— Что-что? — Он попытался изменить голос, чтобы он звучал по-свойски. — Ты же знаешь, мы не собирались вытаскивать тебя отсюда.
— А я и не думала, что вам это нужно.
— А ты еще… гм, не испытывала его?
— Пока нет.
— Как же ты узнаешь, работает ли он?
— Будет, я уверена в этом! — Из-за доверительного тона, которым это было сказано, реплика прозвучала не агрессивно.
— Он… гм…
— Он никого не убьет, но, без сомнения, заставит любого подумать дважды, прежде чем преследовать меня.
— Да, понимаю.
Визуальным сенсорам Симеона удалось заметить лишь слабый намек на улыбку, прежде чем Джоат склонила голову, чтобы продолжить работу.
— Надо доделать еще кое-что, — загадочно сказала она.
Вновь воцарилась тишина. Разговоры с Джоат напоминали Симеону ловлю форели голыми руками — это он видел в документальных фильмах. Надо быть очень внимательным, чтобы тебе сопутствовала удача.
— Кажется, приближаются неприятности, — спокойно сообщила она.
— Неприятности уже закончились, — заверил ее Симеон. — Знаешь, Джоат, прости, что я не пытался найти тебя после объявления тревоги, но…
— А зачем? Ты же сам дал мне скафандр, помнишь? Это все, что мне было нужно, — рассудительно заметила Джоат. — Что-то угрожает тебе, станции, все мы по уши завязли в дерьме. Ведь так? Будет гораздо лучше, если ты потратишь свое время на то, чтобы не погрузиться туда еще глубже, и разгребешь его, чтобы мы смогли выбраться.
— Ты очень трезво смотришь на жизнь, Джоат, — сказал Симеон, восхищенный ее самостоятельностью, хотя она и обеспокоила его.
— Я не растение, — удовлетворенно ответила Джоат. — Ко всему прочему, неприятности никогда не приходят поодиночке — они сваливаются на твою голову целыми килобайтами. Я буду к ним готова. — Она похлопала по своему излучателю.
— Уж в этом я не сомневаюсь, — подыграл ей Симеон.
— Угу. Увидимся за обедом.
— За обедом? — В его голосе прозвучало, удивление, доставившее ей явное удовольствие. — Гм, да, значит, тогда и увидимся, — добавил он, изо всех сил стараясь говорить будничным тоном.
Джоат беззвучно свистнула, когда почувствовала, что Симеон переключил с нее внимание — по крайней мере, основную его часть. К тому же она включила имитатор звуков и шифратор, которые соорудила наспех. Правда, она уже не была полностью уверена в их эффективности: Симеон достаточно насмотрелся на ее приспособления, чтобы суметь нейтрализовать их. Нет, у него не было времени возиться с ней все это время, когда приходилось держать в голове столько всякой всячины. Даже возможности «мозга» не безграничны.
Ей не хотелось, чтобы ее отвлекали, пока она несколько раз прокручивала приключения Чанны на корабле пришельцев. Потом она просмотрела и новости, сегодня пришедшие с Центральных миров. Установленная Джоат программа наблюдения сама выбрала их, направляя в ее систему.
Лениво растянувшись, Джоат потянула за ушко какой-то банки, скорее всего, с пивом. Она старалась держаться подальше от реальных событий, потому что от них она тупела и страшно хотелось напиться. Откусив большущий кусок от шоколадного батончика с орехами и набив полный рот, она с мстительным удовольствием наблюдала за разыгрывающейся сценой.
Толпа окружила какое-то административное здание, пикетчики громко, но монотонно бубнили угрозы, вяло размахивая плакатами, на которых были те же лозунги, которые они скандировали.
— Дорган — расистка! Дорган, вон отсюда! Дорган — расистка! Дорган, вон отсюда!
Окна первого этажа были закрыты, наступление демонстрации ОПОПИМ сдерживал кордон вооруженных полицейских. Изображение сместилось внутрь комнаты, где мисс Дорган из Комитета защиты детей, выглядевшая испуганной и потрясенной, яростно размахивала руками.
— Я категорически отрицаю, что говорила: капсульники неестественные, отвратительные создания, не имеющие права на жизнь, — ныла она. — Или что меня от них тошнит!
Джоат ухмыльнулась. Она хотела стать системным инженером, когда вырастет, — или, возможно, даже «телом», — но монтаж был просто замечательным хобби. Монтаж передачи или записанного разговора, который был послан в ОПОПИМ и в ММ. Чанна мыслила в верном направлении, но взрослым просто не хватает энтузиазма для работы над идеей и воплощения ее в жизнь.