— Возможно, я ошибался.
— Нет, ты был прав. И ты тоже это знаешь. Мы надавили на него слишком сильно, хотя он уже прилетел сюда с непосильной ношей. Он потерял все, Сим, свой мир, семью, друзей. Он обвиняет себя в том, что привел пиратов к нашим дверям. А сейчас он пытается спасти нас от них. Мы должны очень постараться, не делая его мячом в тех мелких играх в борьбе за власть, в которые мы играем.
— А… конечно.
— Потому что, Симеон, если ты не сможешь этого сделать, я не буду уважать тебя, как прежде. А если ты совсем другой человек, я не хочу иметь с тобой ничего общего, как только вся эта катавасия останется позади.
— Чанна!
— Подумай об этом, Симеон. Тебе уже семьдесят восемь лет. Пора взрослеть!
Амос вернулся в гостиную на работу следующим утром, бледный, отчужденный и очень вежливый. Симеон сразу же извинился, заверив бетелианца в своей искренности, и поклялся больше не делать подобных вещей. Амос принял извинения с той же беспристрастной учтивостью, с которой принял и объяснения Чанны, а потом закрылся в своей комнате.
Разговор за ужином тем вечером был настолько напряженным, что даже Джоат заметила это. Было еще рано, когда Чанна осталась одна сидеть перед титановой колонной.
— Симеон, поговоришь со мной?
— Ах, теперь она просит меня, а не требует?
— Я просто в восторге от твоего обаяния, — сказала она, широко ухмыляясь. — Кроме того, мне скучно и действительно не хватает твоего общества.
— А ты уверена, что мне не хватает твоего общества?
— Ой! Прошлой ночью я действительно была сексуально озабоченной! Сегодня вечером мне скучно. А это совсем разные вещи, знаешь ли.
— Мне кажется, на твоем месте я бы предпочел сексуальную озабоченность.
— Тогда ты был бы полным идиотом, — презрительно сказала она.
— Но мне не было бы скучно.
Она некоторое время молчала.
— Симеон, я боюсь. Мы можем погибнуть.
— Да, — ответил он. — Я тоже боюсь, Хэппи. Действительно боюсь. У нас осталось совсем мало времени. — Последовала более длительная пауза, а потом он добавил более жизнерадостно: — Это был намек.
— Ха! — ответила она, качая головой. — Подходящий момент настал, был прерван и ушел в небытие. Амосу нужен кто-то добрее такого разрывного снаряда, как я.
— Чанна! — воскликнул Симеон со смехом. — Я бы не назвал тебя разрывным снарядом.
— Ты, вероятно, уже не раз делал это.
— Но это было до того, как я узнал тебя, — признался он. — Рашель — действительно разрывной снаряд. А ты просто немного вспыльчива.
— Вспыльчива?
— Да.
— Возможно, я сексуально озабочена, — задумчиво сказала она. — Боже мой, мы обсуждаем половые проблемы. Но ты прекрасно понимаешь, что я права. Мы должны соблюдать определенную дистанцию, чтобы не позволять себе говорить о подобных вещах… Симеон, скажи что-нибудь, чтобы мне стало лучше.
— Гм, а как насчет…
— Эй!
— Что, не то? Не то настроение?
— Можно и так сказать, — ответила Чанна, лязгая зубами. — Но уже давно непреклонный голос, твердящий о моем долге, слишком громко звучит и в моих мыслях.
— Правда. М-м-м. Не то настроение. Хорошо, а как насчет…
— Ты вот-вот взорвешься от сарказма, Сим.
— Извини, попытаюсь еще раз.
Чанна долго молчала. По ее дыханию Симеон определил, рассердилась ли она, и ждал, пока она это обдумает. Наконец она вздохнула.
— За такое короткое время знакомства ты чертовски хорошо изучил меня, Сим.
— Чанна, он не может отвергнуть тебя. Даже сейчас ты нужна ему так, как он нужен тебе. Я все испортил! И признаю это. Единственное, что меня извиняет, — она устало улыбнулась ему, — это то, что я плохо знаком с этой областью жизни. Зачем вам обоим быть несчастными поодиночке, если вам может быть гораздо лучше вместе?
— После прошлой ночи? И не забывай, что однажды я уже унизила его, Симеон. Ему уже один раз было отказано.
— Ну и что между вами происходит? Игра на счет, в которой есть и очки, и свободные удары, и пенальти?
Она рассмеялась.
— Иногда. Зависит от того, с кем играешь.
— Займись военной историей, Чанна. Она гораздо проще в психологическом плане.
Она снова вздохнула:
— Не тогда, когда ты сам вот-вот станешь темой лекции по военной истории.
— О, ради Бога, Хэппи, оторви свою задницу от кушетки и постучись в его дверь! Ты сама знаешь, что тебе этого хочется. Давай, будь честна хотя бы сама с собой.
— Для этого я должна буду в корне измениться, по меньшей мере, — угрюмо пробормотала она, направляясь в свою комнату. — И не зови меня Хэппи, — бросила она через плечо.
«Почему я должен разделять твою точку зрения, Чанна, если я заметил, что, когда зову тебя Хэппи, ты готова делать все, что я говорю. Я вовсе не собираюсь лишаться этой привилегии.»
— Ты готова? — спросил он.
— О чем ты думаешь?
— Ты должна сделать это.
Чанна угрюмо направилась к двери Амоса.
— Вот и я обхаживаю того, кто отверг меня. Можно подумать, я не знала об этом в детстве, когда мне было столько же лет, сколько сейчас Джоат.
Дверь отъехала в сторону, на пороге стоял Амос: он явно собирался идти к Чанне. Они обменялись взглядами. Прошло всего несколько мгновений, а они потянулись друг к другу и обнялись. Затем зашли к Чанне в комнату, и дверь плотно задвинулась за ними.
«Они таяли в объятьях, бывших лишь прелюдией к вершине страсти».
Симеон вывел эти слова на экране компьютера. Когда он вернулся к себе, голос у него был страшно раздраженным. Он играл «Болеро» Равеля, необычную мелодию из необыкновенно сочетающихся звуков, и постепенно увеличивал ее громкость вплоть до страстного, жизнерадостного финала. На столе для совещаний он проектировал сцены: пальмы ломались под ветром, а волны накатывали на прогретые солнцем берега, гудели поезда, заезжавшие в тоннели и выезжавшие из них, в лесах дикие звери ревели, а люди лепили фаллические символы из влажной глины на вращающихся гончарных кругах.
— Великолепно, — решил он, сохраняя эту программу. Будет совсем неграмотно тактически скоро показать ее, но он сделает это когда-нибудь, когда они станут немного старше и выдержаннее. Если, конечно же, они переживут несколько ближайших недель. У капсульников много свободного времени, которое надо заполнять чем-то интересным. Он слушал музыку, а она ускорялась, возвышалась все больше и больше и доводила до экстаза.
«Благословляю вас, дети мои», — подумал он про Амоса и Чанну.
Глава 16
— Эй, Симеон, — сказал служащий из сектора транспортного контроля.
— Да, Джук?
— Мне кажется, неподалеку от нас что-то появилось.
Симеон переключил основную часть своего внимания на сенсоры. Отчасти по этой причине компьютеры так и не смогли заменить человеческий мозг, к тому же у них отсутствовало самосознание. Компьютеры были просто незаменимы для хранения и обработки данных, но они действительно не могли интерпретировать их так же, как человек
«И ни у кого, кроме капсульников, нет такого интерфейса, являющегося продолжением их тела», — самодовольно подумал Симеон.
— Да, там действительно что-то есть, — сказал он вслух. — Но что?
— Никаких ионных следов от двигателей, — сказал Джук Сайэлпид. Это был юноша с наивным лицом и копной светлых волос. — Но масса-то зафиксирована, и в какое же говно мы влипли!