Тимофей с трудом припомнил номер квартиры в старенькой пятиэтажной хрущёвке, поднялся по обшарпанной лестнице, стараясь шагать бесшумно, настороженно прислушиваясь. С тех пор как в городе поселилось безумие, даже простые действия и самые знакомые места могли таить опасность. «Вроде – здесь». Нажал кнопку звонка, в глазке мелькнула тень.
Дверь открыла симпатичная деваха лет двадцати с чудными серо-голубыми глазами и короткой стрижкой. Красный спортивный костюм нисколько не скрывал фигуры, даже подчёркивал…
– Ого! Санька, ты что ли? – Тимофей был несколько ошеломлён. Александру – дочь Викторыча – он помнил ещё школьницей, деловой и колючей девчонкой… Это ж сколько времени-то прошло? – Да ты прям невеста… Папка дома?
– Здравствуйте, дядя Тима! Заходите…
– О, какие люди! – из комнаты показался хозяин, жилистый сухой дядька со светло-рыжей шевелюрой, соответствующими усами и знакомыми насмешливыми морщинками в уголках глаз.
Они искренне обнялись и сразу пошли на кухню – неизбывная советская привычка!
– Ну, ты как?
– Да как… – Викторыч налил крепкого чая в чашки, насыпал в берестяную корзинку разнокалиберных конфет. – Вишь, что творится-то… Пока работаем, но скоро автобус придётся на прикол поставить, с горючкой напряг, сам знаешь. А потом – какая учёба? И сейчас-то хорошо, если половина гавриков на занятия ходит…
Основные корпуса колледжа находились за городом, в трёх километрах на лесистом склоне высокой Приморской сопки, скалистой кручей спускавшейся к морю. И обычно, особенно зимой, студентов с площади возили на занятия своим автобусом; благо, что разнообразной техники в колледже хватало.
– А вообще, знаешь, я думаю, они правильно сделали, что не позакрывали нас всех до лучших времён. Когда всё катится в ад, должна оставаться хотя бы видимость порядка. Да и пацанам лишний присмотр. Ты Виткова-то застал ещё?
– Помню, но смутно. Что с ним?
– Похоронили на прошлой неделе… Жуткая история, совершенно. Пришёл на пару к третьекурсникам. Сначала как обычно какой-то скандальчик по поводу опоздавших закатил. А потом… Пацаны говорят – стал головой о стол биться, о стены… Староста за начальством метнулся, Наталья прибежала, а он ей в дверях навстречу; вместо головы… мраки, короче! Она – в обморок, а он вышел каким-то образом на улицу, до обрыва добрёл – помнишь, за вторым корпусом? И со скалы… У одного пацана – шок до потери речи, пришлось скорую вызывать. Потом полиция, комиссия, разбирательства… Гиблое дело.
– Н-нда. А я, знаешь, видел, как мост наш погулять решил. Своими глазами, слушай, в пятидесяти метрах от него стоял, еле-еле успел свалить! – Тимофей помолчал. – И что думаешь обо всём этом? Конец света?
Викторыч покачал головой, хлебнул чаю.
– Конец… Да ты понимаешь, конца-то не видно! И знаешь, ещё: уж больно всё какое-то лубочное, ненастоящее. Мне иногда кажется, что мы все в какой-то фильм-ужастик попали. Причём в фильм хреново задуманный и снятый. У нас тут под окнами по ночам какая-то тварь бродит: ну чистая «корпорация монстров»! Цирк на колёсах… Но с другой стороны люди-то гибнут по-настоящему! И делать что? Жить всё равно надо, несмотря на весь этот бред вселенной, этих вон оболтусов кормить…
– Да уж… А ведь да, ты прав, действительно на тупое кино похоже… И вот, кстати, насчёт «кормить»; я чего заглянул-то. Помощь нужна. Ты картошку выкопал?
– Конечно… На прошлых выходных ещё. Зима близко. Успел до того, как всё совсем бредово стало. Хорошо, дача – под боком…
– А я что-то с этим делом затянул. А дача ни фига не под боком. И боюсь я теперь без оружия на двадцать первый соваться. Слышал про кладбище? Ты мне ружьишко в аренду не дашь на пару дней?
ПО КАРТОШКУ…
Выехали едва рассвело, часов в восемь. Тимофей заскочил сначала за Викторычем, а потом – за Геннадием, его напарником по промыслу. Охотники были с карабинами, Тимофея вооружили двустволкой:
– Держи. ИЖ-двадцать семь – надёжная штука.
Отъехав метров двести от городской стелы, остановились. В принципе, до кладбища было рукой подать – только с горы съехать. Спуск был длинный, с виражом, и что там творится внизу – рассмотреть было невозможно.