Надо было приниматься за дело.
Одолев десяток Тимофеевых грядок буквально за час, они не спеша проехали вдоль улицы. На большинстве дач урожай был собран, но попадались и такие, где к картошке никто даже не приступал.
– Ну, что? Помародёрим? – Гена кивнул в сторону высокого крепкого забора.
Дома здесь не было; на его месте лишь дымилась огромная груда золы и спёкшегося стекла. Однако теплица, парник, грядки – ухоженные, аккуратные – пребывали в полной неприкосновенности.
Вообще говоря, с такой задумкой и ехали. В самом деле: все кто хотел разобраться со своими огородами, сделали это ещё две недели назад. Ну, неделю. Тимофей сильно припозднился в этом году, обычно в Таёжном осень ранняя и быстрая, и копать начинали ещё в конце августа, а сегодня уже семнадцатое сентября! Тем более, что эта дача выглядела очень прилично, хозяин явно был рукастый и скрупулёзный. Неужто бы такой не позаботился вовремя о своём урожае, если бы был жив?
Домой вернулись как из завоевательного похода, забив салон под самую крышу: девять мешков картошки, два – моркови, тыквы с кабачками, чеснок и ещё куча всякой мелочи… Колёса чуть не скребли по аркам.
Тимофея заела совесть, и он всё-таки оставил изнутри на калитке чужой дачи записку со своими координатами, твёрдо решив, что если хозяин объявится – вернёт собранное. Впрочем, все понимали, что хозяин скорее всего уже никогда и ничего не потребует…
Глава 5. Выхода – нет
ВЕЧЕР
Он, съёжившись, сидел в заглушенной машине и разглядывал свой дом через запотевшее по краям лобовое стекло. Во взгляде сквозили усталость и обречённость.
В крайнем подъезде на девятом этаже выбиты стекла… А справа, на первом, окна целой квартиры просто исчезли: вместо них – только серая поверхность, похожая на дырчатый бетон, неровная, испещрённая раковинами и трещинами. Эта зараза выперла изнутри два дня назад; лезла изо всех окон, через сквозные розетки – к соседям; металлическую дверь квартиры выгнула пузырём, а затем просто выдрала… И застыла. Соседнюю дверь мужики потом вырубали ломами, кувалдами, кто чем. Но в саму семьдесят шестую долбить побоялись, уж больно мерзко там что-то булькало и чавкало…
Побуревший берёзовый листок, застрявший в щели, мелко трепещет от зябкого осеннего ветерка… Рядом с крыши подъезда вдоль стены свисают странные, похожие на синеватые водоросли побеги, с которых на отмостку натекла лужа какой-то зелёной гадости…
Тротуар и дорога возле дома с некоторых пор побелели: с неделю назад весь асфальт вокруг дома внезапно начал дымиться, кто-то вовремя заметил, закричал, и жильцы от безвыходности начали поливать кто чем мог – вёдрами, тазиками, кто-то даже со шлангов прямо из окон… Шипение, клубы пара… Жильцов в доме оставалось немного, хорошо если четверть, да и из тех не все были на месте. Могли и не справиться… К счастью, через двадцать минут отчаянной борьбы налетел шквал, нагнал чёрные косматые тучи, и хлестанул такой ливень вперемешку со снегом, что только держись!
Через полчаса всё кончилось. Тротуары, парковка, проезд – всё сохранилось и даже в приличном состоянии, только асфальт приобрёл почему-то цвет слоновой кости… Всё пока складывалось не так плохо, учитывая, что на Школьную, к примеру, теперь не то что проехать – пройти было проблемно: растрескавшиеся дороги и газоны непрерывно ходили невысокими волнами, словно земля дышала и готова была вот-вот разверзнуться…
Вообще, дом сохранился просто чудесно на фоне остальных. Многие здания стояли с закопчёнными после пожаров стенами, некоторые вообще выглядели словно после артобстрела, а первая общага по Приморской просто рухнула после мощнейшего взрыва, похоронив под завалами серого кирпича сотни жильцов.
Нет, не «просто» рухнула! Неделю потом куча обломков шевелилась, как огромная амёба, не давая даже приблизиться пожарным и спасателям, распространяя ужасный запах и вселяя почти неконтролируемый страх во всех, кто оказывался рядом.
Тогда гибель стольких людей разом казалась страшной трагедией, никто не мог представить, во что всё это выльется позже. Взбесившиеся дома, нашествия неведомых тварей, загадочные болезни и валяющиеся по улицам трупы…