«По площади проехать можно, но на ближний проезд сейчас падает тень от ДК, а всё-таки ночь, мало ли… Слева – зыбь, но проскакивал там пару раз, вроде терпимо. Ехать же через ТЭЦ – это крюк четыре километра, да и на бетонников нарваться – раз плюнуть…»
Он тщательно продумал путь до больницы, затем – от неё до Мыса. Переговорил со Сторожем, коллегой со Школьной, уточнил не приползала ли к вечеру трясина и не появилось ли чего новенького. Потом связался с Крестом, предупредил, что выезжает.
Перебегая от подъезда до машины, чуть не свалял дурака: увидел приближающуюся тень справа и, вскинув свой верный двадцать-седьмой, едва не влупил сразу из обоих стволов. К счастью, в последний момент сообразил, что это «тёмный чих», или как там его, совсем новая тварь. Выстрел бы его только привлёк и разозлил, эти чихи идут на тепло…
Он рухнул в снег ничком и накинул на голову капюшон. Мглистый вихрь пронёсся мимо, в сторону школы.
Выехав на площадь, он остановился и, не выходя из машины, с опаской огляделся. Здание ДК громоздилось тёмными глыбами, а под большим козырьком входа что-то невнятно и зловеще копошилось. Много лет неработающий фонтан с облезлой бетонной чашей слегка парил, а может быть – дымился. Никто не лазил туда проверять, что это там такое… Небольшая зыбь на дальнем проезде мерно колыхалась ленивыми невысокими волнами, словно спокойная морская гладь. Снега здесь не было, асфальт местами раскрошился, но в целом проехать пока было можно.
Тимофей испытывал необычную мешанину чувств: страх, щемящее ожидание беды, любопытство с примесью какой-то мрачной романтики, некое непонятное «надо»… Кому надо, зачем?
«Ну, вперёд!»
Пониженную решил не включать, чтобы не закопаться на участках крошева, а вот спортивный режим был самое то. Гнать со всей дури по бегущим асфальтовым буграм было бы глупо, но лучше, чтобы возможность рвануть всё-таки оставалась. Мало ли…
Покачиваясь словно яхта, «Фит» медленно двинулся через зыбь. Где-то посередине Тимофей бросил взгляд влево, в сторону лестницы и дорожки, убегающей к стадиону. Внизу чернело большое неровное пятно. Два дня назад там военные сжигали трупы. Боялись заразы и ходили как инопланетяне в ОЗК, поливая жуткую кучу соляркой из канистр…
Тимофея всего передёрнуло, он сосредоточился на дороге.
К счастью, поездка прошла без особых приключений, согласно плану.
Дежурный по Мысу, молодой белобрысый капитан со странной фамилией – то ли Висслер, то ли Викслер, узнав, что Тимофей собрался на Правый, только покрутил пальцем у виска. Но в караулку на плотину звякнул (у них был кинут туда полевик), предупредил и своих на противоположном конце плотины.
– Фит! Ты это... Если проскочишь всё-таки и обратно соберёшься… На Врезке прихватишь для нас кое-что?
– Посмотрим. Я ещё не решил, поеду ли. Оглядеться нужно.
Тимофей догадывался, что у служивых проблемы с боеприпасами и минами. Рассказывали, что дней десять назад посреди бела дня снизу от Ангары поднялась к ним какая-то большущая каменная жуть, типа треножника. Они садили в неё со всех стволов минут десять, загнали на минное поле. А она там возьми да развались, заставив сдетонировать чуть не десяток мин. И сейчас правый фланг Мыса сильно оголился, да и с патронами наверняка напряг.
Всё время, пока был на Мысу, Тимофей чутко прислушивался к своим ощущениям. Инстинкт, интуиция, предчувствия… В предчувствия, впрочем, он не верил, но всё же какая-то такая чертовщинка у него в голове имелась. Способность отличать опасность «вообще» от реальной. Не раз уже она спасала в самых немыслимых ситуациях.
От ворот части до караулки на плотине – метров триста. Было вроде бы достаточно светло, неожиданностей ждать неоткуда… Прислушиваясь через открытое окно, Тимофей вырулил на насыпь и слегка притопил, стараясь держаться подальше от бетонных плит дамбы, отбрасывающих неровные скачущие в такт небесным сполохам тени.
Через минуту он был на месте.
Охранник, гражданский из гэсовских, в расстёгнутом, жарком пока не по сезону белом тулупе и с карабином на плече, сдвинул воротину на колёсиках в сторону. Тимофей не стал въезжать на плотину, остановился, вышел из машины.