— Тогда я ничего не понимаю, — пробурчал Осирис. — Как Смилодон справился с этим Единым Чудовищем?
Зерат пожал плечами.
— Никто доподлинно этого не знает. Мы можем лишь догадываться, что помогло ему — возможно он вызвал своего Священного Зверя, возможно открыл новые способности клинков Эль-Даго. Или вот ещё догадка — привлёк бесплотных шеддоков, которым покровительствует со времен Алчущего.
— Ты говоришь о Тенях? — возбудился Гарута. — Разве ты не обещал мне, что я также смогу повелевать ими?
— Всему своё время, мальчик, — рассмеялся Зерат. — Для начала тебе предстоит в совершенстве освоить своё Призвание. А это не так-то просто. Осирису понадобилось почти четыреста лет, чтобы открыть уровень, дарующий Голос Бога. А это лишь половина пути. Но мы, кажется, отвлеклись. Итак, нашего брата отправили на самоубийственную миссию, проникнуть в секретные гробницы, в которых упокоены все члены Дрона прошлого. Там же хранятся и Доспехи Доблести.
— Что это такое? Артефакт?
— Можно и так сказать, хотя, допускаю, что силы в них от слова «ноль». Доспехи — это набор разрозненных деталей от одного комплекта брони, созданный дварагами — мастерами Андаголина. Они принадлежали той самой семёрке воинов, которые пошли вслед за Смилодоном. После их смерти, их не стали передавать по наследству, а запечатали в гробницах с прахом владельцев. Это было своеобразной данью памяти воинству Небесного Пути, как окрестили их в то время.
— То есть? Расмусу нужно просто проникнуть в усыпальницы и достать оттуда проржавевшие железяки?
— Всё не так просто. Мертвецы, действительно, вряд ли станут цепляться костяшками за свое добро. Но живые враги способны и на такую дерзость. Я говорю о том, что последняя часть Доспехов Доблести — это шлем Фаргала. А как вы знаете, его сложно назвать умершим.
— Да-с, проблемка, — задумчиво протянул Осирис.
Гарута снова почувствовал себя невеждой.
— А что с ним? Как он мог уцелеть? Ведь прошло уже, кажется, почти три тысячи лет. И как ты сам сказал, члены Единого Дрона не были магами в классическом понимании. Значит он не мог продлить свою жизнь.
Зерат кивнул.
— Это ещё одна странность. С тех пор, как Фаргал покинул свой народ после смерти Смилодона, он стал отшельником в пустыне Ндахо. Судя по всему, именно там он стал чем-то большим, чем просто человек. Я говорю, что он пробудился. С тех пор он привязан к пустыне, и порой погружается в многолетнюю спячку. Последняя продлилась почти сто сорок лет. Но сейчас он снова бодрствует, и вряд ли позволит кому-то прикоснуться к своему шлему.
— Учитель, я слышал прежде о Пробудившихся, но так и не понял, кто они такие. Самый распространённый пример это…
— Къярх из Нокса, — кивнул Безликий. — Да уж, хрестоматийный случай, вошедший во многие учебники. Но Фаргал, пожалуй, поинтереснее будет. Говорят, он периодически бушует, стараясь отыскать в пустыне Велерад — древнюю столицу Сакии. Якобы, он хочет уничтожить её, что является причиной постоянной войны между ним и призраками-йорши. Впрочем, эта информация — всего лишь слух, передаваемый в кругу посвящённых. И это очень узкий круг, как вы можете понимать.
Гарута кивнул.
— Если это правда, он сражается с чем-то ужасным, грозящим погибелью всему миру?
— Вероятно, так и есть. Пустыня Ндахо уже много тысячелетий считается самой опасной в Саул Тай. И дело не в том, что в ней исчезают караваны или путники. Репутация пустыни такова, что там уже очень давно не ходят никакие караваны. Однако в прошлом уже случалось, что на границах с песками открывались врата, из которых в цивилизованный мир исторгались бесплотные создания, напоминающие по своим возможностям шеддоков, и даже хуже. Они несли с собой ядовитое зерно подлинного безумия, которое восходит к временам Аканти. Их назвали йорши, что на языке варваров Хотху дословно значит «безумное порождение». Вот и сейчас такие врата появились вблизи Цирануса. Вероятно это стало причиной пробуждения Фаргала. Похоже, он единственный на данный момент щит, стоящий на пути зла, готового вырваться из Велерада.