— А он этого и не делал, — догадался Осирис. — Нашлась добрая душа, которая вытрясла из твоего шпиона правду, и донесла её до ушей магистров.
— Сальвос! — наконец прозрел Зерат. — Ну конечно, теперь всё сходится.
— Эх, жаль, что у нас нет времени, чтобы воздать Ураниусу по заслугам, — вздохнул Осирис. — Сидит сейчас, наверное, торжествует победу, гадёныш.
— Успокойся, — велел Зерат. — Забудь о Сальвосе. Во всей этой истории я жалею только о свитке Призыва.
— А что, твой Маракум действительно такой ценный? Наверняка у тебя в этой сумке ещё с десяток других демонов завалялось.
— Сколько раз повторять, он не демон, а Божественная Тварь. Ты, конечно, вряд ли способен понять, в чём разница. Для наглядности представь, что он может одним щелчком раскатать в лепёшку десяток тех же азгалуков. Однажды мне понадобилась его помощь в Этраске, когда шли войны людей с гноллами. В общем, он уничтожил армию песьих выкормышей, численностью в несколько тысяч солдат, что укрепило мою славу, и дало пищу для новых легенд…
Зерат замолчал, как будто понял, что наговорил лишнего, но Осирис не обратил внимания на заминку.
— Если он такой сильный, как твой шпион мог с ним совладать?
— Хороший вопрос. По своей натуре Мерихим довольно-таки миролюбив. Более того, он любит притворяться немощным стариком, чтобы его собеседник не упал в обморок от естественного вида Твари. Скорее всего, в душе, или что у него там вместо неё, он не желает никому причинять вред. Поэтому я не удивлён, что он помог Слиту, вместо того, чтобы откусить ему голову. Хотя, надо признать, последнее он тоже любит. Я имею в виду человеческие головы.
— Ну-ну, — покачал головой Осирис. — Самая миролюбивая Тварь на свете.
Глава 4. Знакомство
Глава 4
Знакомство
Они находились в пути чуть больше восьми дней, но Артуру казалось, что не менее пятнадцати. Здесь, во власти бесконечного мрака, неподготовленному гостю было не просто уследить за временем.
— Что приуныл, дружище? — весело окликнул Смилодона тёмный эльф. — Неужели успел соскучиться по Ордену?
Артур покачал головой. Нет, он вовсе не скучал. Но иногда к нему возвращались воспоминания о наставнике, и тогда становилось действительно тяжело. Однако, последние дни стали для него лекарством, которое позволило выкарабкаться из забвения. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал, как стремительно восстанавливается душевное здоровье.
Артур откинулся в седле, закрывая глаза. Его энту следовал за ящером драуга, и Покинутый позволил себе расслабиться. Мысленно он перенёсся на несколько месяцев назад в прошлое, в котором заново пережил возвращение Агно, поединок между ними, и самое ценное — момент примирения…
***
Тот день навсегда останется в памяти, как и следующий, наполненный страданием и безудержным гневом. Агно Серканис, заменивший Смилодону отца, пал в Дан-Мире, сражаясь с драугами. Так сказал мастер Осирис, но Смилодон до последнего отказывался верить его словам. И только увидев собственными глазами истерзанное тело наставника, юноша поверил и не смог сохранить внутреннюю чистоту.
Месть Смилодона была кровавой. Он вырезал группу драугов, охранявших Тракт Ярости, но после того, как всё закончилось и Покинутый вернулся в Орден, он не почувствовал облегчения. Напротив, душевная боль усилилась и с каждым днём становилась всё острее. Не в силах более находиться в долине Солнечного Дня, Смилодон начал частенько уходить в горы, где забирался в одну из пещер, чтобы предаться в ней молчаливому созерцанию. В какой-то момент он сроднился с серым камнем и утратил интерес к жизни.
Так продолжалось несколько месяцев, но однажды всё изменилось. Артур помнил, как сейчас. Стояла волшебная ночь. Он сидел на краю скалистого выступа, свесив ноги, и молча смотрел вниз на долину, окружённую со всех сторон неприступными Клыками. Ночью она казалась безмятежной, полной умиротворения и тишины. Ласковый ветер играл в кронах деревьев, а тёплые воды Акатона слегка дрожали, отражая луну и звёзды обратно в небо. Даже отсюда, с высоты птичьего полёта, Артур сумел разглядеть семейство вепрей, вышедшее к воде, чтобы утолить жажду. То была чарующая картина, но даже она не могла исцелить тоскующее сердце, иссушенное смертельной утратой.
В тот момент он не сразу понял, что уже не одинок на скалистом выступе. Кто-то стоял позади него и в течение последних минут вместе с ним любовался ночным пейзажем. Когда Покинутый осознал присутствие незнакомца, то не стал оборачиваться. Кривая усмешка змеёй легла на уста, отражая полнейшее равнодушие.