— Значит, вот как всё было, — ахнул Гарута. — И ты хочешь отомстить.
— Не просто хочу, — рявкнул Безликий. — Каждая клеточка моего тела горит одним желанием, одним стремлением — раздавить предателей, словно ничтожных насекомых. Мы Дети наших Отцов! Вот, кто такие денатосы.
— Значит, ты хочешь собрать всех наших братьев, чтобы объявить Всесильным войну?
В голосе Гаруты было столько скептицизма, что Зерат замедлил шаг.
— Неужели, учитель, тебе не кажется это самонадеянным? Да, мы денатосы, но у нас нет и десятой части тех сил, которыми управляют Всесильные! Как же мы можем рассчитывать на победу?
— Стремление важнее поступка, поступок важнее жизни, — ответил Безликий. — Неужели ты этого не понимаешь?
— Иными словами, ты предлагаешь нам засунуть голову в львиную пасть, заранее зная, что мы погибнем?
— Перестань, Гарута. Ты разочаровываешь меня. Не так важно, погибнем мы или нет. Важнее другое, были ли мы сильны настолько, чтобы продемонстрировать всему миру свою решимость.
Некоторое время Гарута молчал, обдумывая слова Зерата. Потом он кивнул, улыбнувшись краешком губ.
— Ты прав, учитель. Последние годы жизни я тоже думал о мести, даже осознавая, что она невозможна. И всё равно я шёл вперёд, невзирая на доводы здравого смысла. Именно поэтому я когда-то вступил в Орден Схрона, а потом с таким трудом попал в замок Рундагор. Всё ради одной единственной цели. И ради неё же я без колебания бросил Шаал-Дуран и пошёл за тобой.
— Я знаю, что ты мечтаешь отомстить своему деду, — сказал Зерат, не заметив, как вздрогнул Гарута при этих словах. — И я тебя уверяю, если ты действительно этого хочешь, то однажды у тебя появится шанс осуществить свою мечту.
— Нет, — прошептал маг. — Ты не понимаешь. Он сильнее меня. Всегда был сильнее. Даже запретные техники Рундагора не помогут мне победить его. Но больше всего меня мучает не это, а осознание того факта, что он презирает меня. Считает настолько жалким, что не гнушается манипуляций. Сначала он подложил под меня девчонку, а потом, когда я полюбил её всем сердцем, несмотря на раскрывшуюся правду, он выпил её жизнь у меня на глазах. Как тебе такое, учитель?
— Узнаю повадки Лариони, — усмехнулся Зерат. — Дети и внуки для него лишь способ достижения собственных целей.
— Вот именно! — прошипел Гарута. — Вот почему я, его внук, хочу собственными руками задушить его, и при этом видеть, как жизнь покидает его старое тело.
— …Твоя судьба предрешена.
Страж Сорока Сердец приблизился к Осирису вплотную и занёс над его головой свою палицу. В сумраке комнаты хищно сверкнули острые лезвия, заставив Покинутого сглотнуть слюну.
— Эй, подожди, — закричал Токра, пытаясь освободиться от магического захвата. — Давай поговорим…
— Поздно! — сухо сказал Страж, и палица обрушилась на голову Осириса.
Хрустнула черепная кость и во все стороны брызнула горячая кровь.
— Вот и всё, — констатировал воин в чёрной броне и сделал шаг по направлению к лестнице, намереваясь догнать двух других воришек.
— Ээй, куда это ты собрался, человечек?
Левый глаз Стража дёрнулся в нервном тике. Он медленно повернулся к трупу и не поверил своим глазам. Осирис снова стоял на ногах, опустив голову на грудь. Вокруг него клубился красный туман, постепенно раздвигаясь во все стороны.
— Таким ударом тебе не удастся прикончить меня, Страж. Попробуй что-нибудь другое. Неужели в твоём арсенале нет более мощных трюков?
— Это магия Крови? — не скрывая удивления, спросил воин. — Следовало ожидать чего-то подобного от недоумка, забравшегося в Утробную Башню.
— Эй, перестань обзываться, — обиженным голосом воскликнул Токра.
Страж недобро улыбнулся и сделал внезапный выпад своей палицей. Она сверкнула, словно тройная молния, и разнесла тело Осириса на кровавые ошмётки. Куски плоти разлетелись по всей комнате, забрызгав экспонаты и артефакты.
— Теперь тебе точно конец, — тяжело дыша, прошептал Страж. — Будь ты даже трижды вампиром, тебе не удастся восстановиться после такого. Даже демон не устоит против моего Удара Гнева.