— Они хотят, чтобы вы присоединились?
— Они хотят, чтобы Герцогиня подписала документ, подтверждающий присоединение Беллеции к их республике. Они пытаются присоединить Лагуну уже почти сто лет.
— Но вы же не воюете с ними? Я имею в виду, что ремский посол здесь, а он тоже Киммичи.
— Нет, не воюем. — продолжил Родольфо, — но взаимная ненависть установилась с ночи Стеклянной Маски — я так понимаю, ты слышал эту историю? — хотя мы ведем себя весьма цивилизованно. Несколько отравлений, кого-то зарезали. Но не открытая война. Киммичи предпочитают работать по-другому. Они усиливают свою власть в Талии интригами, заговорами, политическими браками и хитростью.
— А это правда, что Герцогиня отравила Мастера Стекла, потом убила ремского принца? — спросил Лючнано.
Родольфо пожал плечами:
— Возможно. Это в духе того, как поступают Герцогини. Они страшные враги. Всегда агрессивно и жестоко защищают свой город. Сильвия была бы безжалостна к любому, кто попытался бы отнять у нее Беллецию.
— Но принц просто танцевал с ней, — возразил Люсьен. — Ну, я имею в виду, с той, другой Герцогиней.
— Он мог специально подставить ей подножку, когда она была в стеклянной маске, — предположил Родольфо.
— Ну а Мастер Стекла? Он ведь не хотел навредить ей, он действовал по ее собственному приказу. Почему она его отравила?
— Его творение повредило ее красоту. А она была Беллецией. Это то же самое, что взорвать собор, — ответил Родольфо, — так считают все беллецианцы. Они вовсе не были шокированы ее действиями.
— Но, похоже, вы сами этого не одобряете?
— В общем-то да, ведь он был моим предшественником. Многие мои фейерверки основаны на его произведениях. Ну все, пора заняться главной фигурой завтрашнего представления!
Ринальдо ди Киммичи терял терпение. Он был в Беллеции уже несколько месяцев и устал от этого ужасного города. Каждая поездка приносила дискомфорт; ему пришлось оставить карету на материке из-за дурацкого беллецианского закона насчет лошадей и брать лодку, одного вида которой его начинало тошнить.
Его апартаменты были роскошными, но само пребывание в этом городе просто убивало. Из-за запаха, доносившегося от каналов, ему приходилось дышать через смоченный духами носовой платок большую часть временя, и он требовал, чтобы всю ого оду пробовали, так как боялся Герцогини. Он был уверен, что обычными аргументами ее не переубедить.
Тек что он с неохотой послал за высоким рыжим парнем с мерлинским кинжалом, спрятанным под плащом.
— Ну почему она не может просто подписать? — вслух спросил посол сам себя. Он пытался выработать план дальнейших действий. В конце концов. Герцогиня — обычная женщина. — И что такого особенного в этой болотистой деревне-переростке, что она так отстаивает ее независимость?
Гвидо Парола промолчал. Ремора более чем щедро платила ему за работу, но Герцогиня была Беллецией, а Беллеция была его городом. За большие деньги его можно было склонить напасть на нее, но никаких денег не хватило бы, чтобы заставить его критиковать ее — это было бы предательством.
— Как бы там ни было, ты получил приказ. Праздник Маддалены. Не обращай внимания на ту Герцогиню, которой будет аплодировать толпа. Настоящая будет в государственной мандоле. Там не будет места для стражи — только служанка или две. И, в соответствии с моей информацией, синьор Родольфо, который неотступно оберегает ее, будет занят фейерверком.
Парола кивнул. Будет легче, если там будет две Герцогини. Легче сделать это и легче убедить себя, что настоящая — на мосту, а эта, в лодке, — обычная женщина среднего возраста.
— А теперь над этим мы поработаем вместе, — сказал Родольфо. — Ты сможешь сделать еще несколько ремских свечей и ракет завтра, самостоятельно.
Он сдернул покрывало с большой проволочной конструкции, стоявшей в углу лаборатории. Она представляла собой женщину с длинными волосами.
— Вот она, — сказал Родольфо, — наша святая покровительница. Волосы — самая важная часть.
Ты знаешь историю про то, как она омыла ноги Господа и вытерла их своими длинными волосами?
— Я знаю лишь то. что Мария Магдалина сделала в моем мире, — сказал Люсьен. — По крайней мере, я знаю, что эта история есть в Библии, — он все еще не знал, во что верят беллецианцы. Их церкви казались странной смесью знакомого ему христианства и древних языческих верований.
— Мария Маддалена, — кивнул Родольфо, — это та же история. Когда-то наша святая была грешницей. Она была спасена и стала почти такой же важной в Серединном Море, как наша Госпожа богиня. Ты должен был слышать историю о том, как она победила дракона, пролив на него слезу. Так, а теперь подержи-ка эту банку.