— Делай все, как я говорю, — прошипел человек в синем плаще, — помни про кинжал. Давай, иди как обычно. Мы направляемся во дворец Герцогини.
— Но еще слишком рано! — протестовал Дэвид Малхолланд. — Вы сами сказали, что это не рак стал причиной комы.
— Это очень нетипично, — согласился мистер Ласки, — но, с учетом того, сколько это продолжается, шансы на выздоровление ничтожно малы.
— Но три недели это ничто, — сказала побледневшая Вики Малхолланд. — Известно множество случаев, когда люди выходили из комы через месяцы и даже годы.
— Но не в случае опухоли мозга и только если все это время наблюдалась активность мозга, — мягко сказала мисс Бьюмонт. — Я боюсь, что, как мы уже вам сказали, Люсьен получил повреждение мозга. Я повторяю, что нет никаких следов мозговой активности. С практической точки зрения, он уже мертв.
— Так что, не осталось никакой надежды? Никакой альтернативы, только отключить аппарата? — спросил Дэвид Малхолланд.
Оба консультанта молчали. Родители обняли тело Люсьена.
— Всем встать! — провозгласил служитель, и сотни беллецианцев стоя ждали, пока двенадцать сенаторов займут свои места на возвышении. Места в первом ряду были зарезервированы, и вскоре Арианна и Леонора заняли два из них. Сильвия тоже хотела прийти, но все согласились, что это будет слишком опасно, и с большим трудом убедили ее не делать этого.
Рядом с ними сели двенадцать горожан, созвавших Сенат. Оставалось еще много свободных мест, когда Родольфо объявил заседание открытым и все наконец сели.
— Кто созвал Сенат? — следуя процедуре, спросил Родольфо, и служитель зачитал имена двенадцати беллецианцев, которые поочередно вставали и снимали шляпы.
— Какова причина?
Первый из них, некто Джованни Риччи, снова встал, прокашлялся, несколько раз переступил с ноги на ногу и произнес отрепетированную речь.
— Со всем должным уважением к памяти нашей последней Герцогини, упокой Мадонна ее душу, и к ее дочери, недавно избранной на ее место, мы хотели бы поднять вопрос о происхождении этой юной девушки. Мы все слышали свидетельство синьоры Ландини, акушерки, помогавшей Герцогине при родах. Но разве Герцогиня Беллеции не должна быть законнорожденной?
Риччи облегченно сел — он сыграл с вою роль. В зале поднялся тихий гул. Беллецианцы не хотели лишиться своей вновь обретенной Герцогини, но они желали, чтобы все было выяснено до конца.
Арианна заметила, что в первый ряд проскользнул Ринальдо ди Киммичи.
Родольфо встал и обратился к Сонату, у него в руках была стопка каких-то бумаг.
— Сенаторы и граждане Беллеции, — начал он, — синьор Риччи прав. Я сверился с конституцией и там действительно есть такой пункт, номер 67в, если быть точным, в котором говорится, что Герцогиня должна быть законнорожденной, чиста перед законом и иметь хорошую репутацию среди своих сограждан.
В зале поднялся гораздо более сильный ропот.
— При этом, — продолжил Родольфо. — присутствующие должны помнить, что по тальянским законам последующий брак узаконивает всех общих детей супругов. У меня есть документ — свидетельство о браке, заключенном между последней Герцогиней, да упокой Мадонна ее душу, и отцом новой Герцогини, Арианны Гаспарини.
Ропот в зале перешел в сильный шум, а ди Киммичи передал записку своему оратору. Риччи снова встал, нервно вертя в руках свою шляпу.
— Сенатор, — начал он. — я, естественно, очень рад слышать это. Но могу ли я узнать, кто отец?
— Конечно, — сказал Родольфо. — Вы и остальные одиннадцать граждан, созвавшие Сенат, сможете самым подробным образом изучить регистрационные записи, которые я вначале передам сенаторам. Вы сами сможете прочитать документ, удостоверяющий брак между ее светлостью Герцогиней Сильвией Изабеллой Беллини и мной, сенатором Родольфо Клаудио Росси, который был заключен в день Венчания с Морем в этом году.
В это мгновение Зал Совета просто взорвался, но Арианне показалось, что в нем осталось всего двое — она и мужчина, который только что спокойно сообщил всему миру, что он ее отец. Сейчас он смотрел прямо на нее, и она почувствовала, что краснеет. Леонора взяла ее за руку.
— Но почему он не сказал мне, что он мой отец? — шепотом спросила ее Арианна.
— Она не при признавалась ему до самого дня твоих выборов, — ответила Леонора. — Не знаю, как она уговорила его на тайный брак, хотя, с другой стороны, он всегда был готов на все для нее.