Включать свет не было смысла, и молодые люди начали срывать друг с друга одежду.
Они рухнули на диван. Кирилл был сверху, ласкал – сначала руками – большие груди, потом языком игрался с сосками, заставляя девушку стонать от наслаждения. Волосы сильно растрепались и лезли в глаза, но это не мешало наслаждаться внезапным порывом страсти.
Он вошел в нее практически сразу, без долгих прелюдий.
“Миша был искушеннее в этом смысле…”
А потом улыбнулась, отмахнулась от лезущих в голову нехороших мыслей и полностью отдалась процессу. Лиза ощущала трение мужского достоинства, прикосновение сухих губ и мокрого языка, горячих рук и тонких, как у девочки, пальцев, что игрались с сосками прыгающей от толчков груди.
Лиза вышла на кухню, где Кирилл, обмотав бедра полотенцем, прикуривал сигарету.
– Дай попробовать.
На лице юноши появилась ухмылка.
– Обойдешься. Не люблю курящих девушек. Ты хорошая девочка, не расстраивай меня.
– Окей. – Виляя бедрами, девушка подошла к столу и взяла начатую бутылку джина. – Тогда выпью. – И сделала глоток из горлышка.
– Пей. Ты становишься более доступной, моя девочка.
Лиза громко рассмеялась.
– Пошли, Ромео, продолжим наше дело!..
И, вернувшись обратно в зал, снова рухнули друг на друга.
13
Голова адски болела. Лиза с трудом встала с кровати, отыскала в аптечке парацетамол и проглотила две таблетки сразу.
“В таком состоянии на занятия я не пойду”
– Хорошо отдохнули, да? – соседка сидела на своей постели и читала книгу.
– Да-а. – Лиза кивнула. Легла на кровать и положила руку на лоб. – Блин, как же хреново…
Кирилл улегся рядом, когда все закончилось. Он был потный, от него шел запах сигаретного дыма вперемешку с алкогольным. Одурманивающая разум дымка начала медленно сходить на нет. Лиза пыталась перевести дыхание, сердце часто билось. Она продолжала оставаться голой, и в какой-то момент ей захотелось повернуть голову. Увидеть не лицо наглого подростка, избалованного родителями, а Мишу, с его темными глазами и полными губами. Щеками, которые тискать и тискать.
“Он похож на маленького мальчика. Точнее, был похож…”
– Ну, так что, – после короткого молчания произнес Кирилл, – будем встречаться?
Лиза хмыкнула.
– Ты знаешь ответ. Зачем спрашиваешь?
“Да и деваться мне некуда. Нужно как можно быстрее забыть эти роковые новогодние праздники…”
Кирилл повернулся к девушке.
– А познакомишь меня со своей мамой? Я хочу увидеть город, где ты живешь.
Лиза встала с дивана.
– Нет.
– Почему? Секретный военный объект?
– Типа.
– Ты серьезно?
– Серьезно! – Лиза нахмурилась. – И давай не будем об этом!
Кирилл лишь развел руками и снова лег на диван.
– Утром надо вернуться в общежитие, чем раньше, тем лучше, – сказала девушка. – Проводишь?
Парень хмыкнул.
– Провожу.
Утром Лиза отправилась в душ, смыла все следы бурной ночи и, переодевшись, вместе с юношей вернулась в общежитие. Дойдя до родной кровати, девушка рухнула на постель и попыталась уснуть, но головная боль не дала этого сделать.
– Ты сама не своя в последнее время. Что-то случилось?
Лиза отвернулась к стенке.
– Случилось. – Она тяжело вздохнула. – Друг детства умер.
“Я не буду рассказывать, что знала его всего два дня. Что переспала с ним по его просьбе. Что он мне понравился, но смерть решила все иначе…”
– Да ладно? – у соседки отвисла челюсть.
– Ага. Лейкемия. Три дня назад похоронили.
Девушка покачала головой.
– Дела-а-а…
Лиза снова тяжело вздохнула. Прикрыла веки. С ресниц сорвалась слезинка, за ней другая. Головная боль отошла, но ни один парацетамол в мире не был способен заглушить душевные муки. Рыдания рвались наружу. Девушка глотала их вместе со слюнями, лишь редко всхлипывая. Хотелось разорвать голыми руками грудь и вытащить сердце, что неумолимо болело и билось, непрестанно, безжалостно, очень быстро. Вытянуть на ладони, наблюдать за стекающей на пол алой кровью и смеяться. Причина боли постепенно утихает, веки закрываются, а губы шепчут: