Коул сказал, что ему надо к завтрашнему дню сделать презентацию для урока английского, так что я решила не отвлекать его от работы приготовлением обеда и вместо этого заранее написала ему эсэмэску, пообещав принести пакет рыбы с картошкой фри. Маме взяла хаггис, на случай если ей захочется поесть. Я спешила домой с обедом, купленным в лавке на Лейт-уок, поскольку не хотела, чтобы он остыл. Едва войдя в квартиру, я сразу направилась на кухню, включила чайник и расставила тарелки.
Коул появился в дверях кухни, его голодный взгляд остановился на пакете с рыбой и жареной картошкой.
– Тебе помочь?
– Скажи маме, что я купила хаггис. Вдруг она захочет выйти в гостиную и поесть с нами.
Его глаза неприязненно сощурились, но он все же выполнил мою просьбу, а потом расположился на полу за кофейным столиком и стал ждать еду, переключив телевизор на комедийное шоу.
Только я поставила на стол обед, стакан сока для брата, чай для себя и воду для мамы, как она явилась. Длинные темно-серые бриджи болтались на ней, и она брела к нам так, будто ей больно шевелиться. Возможно, так оно и было.
Мама села на край дивана, синяки под ее глазами выделялись настолько ярко, что я едва смогла дожевать и проглотить еще хоть кусочек. Она даже не потянулась за своей порцией. Просто сидела и смотрела на тарелку с размятым хаггисом и картошкой. Я придвинула тарелку к ней:
– Обед.
Она что-то пробурчала, я отвернулась и уставилась в телик. Мы с братом притворялись, что смотрим шоу, но по застывшей позе Коула было понятно: он так же болезненно остро ощущает мамино присутствие, как и я.
Через пять минут, когда напряжение начало медленно покидать нас, а мама даже умудрилась немного съесть, пусть и со скоростью космонавта, гуляющего по Луне, она все испортила.
Как всегда.
Сосредоточившись теперь на телешоу, Коул рассмеялся над шуткой и повернулся, чтобы посмотреть, смеюсь ли я. Он делал так с самого раннего детства: посчитав что-либо смешным, смотрел на меня, проверяя, забавляет ли это меня. Я, как всегда, улыбнулась ему.
– Пфф.
Все мое тело при этом звуке сразу напряглось, и Коула тоже.
За маминым «пфф» обычно следовало что-нибудь неприятное.
– Ты только посмотри на него, – глумливо ухмыльнулась она.
Я сидела на полу, как и брат, так что мне пришлось через плечо посмотреть, над чем она насмехается. Моя кровь закипела, когда я увидела, что она таращится на Коула.
– Мам… – предупредила я.
Ее лицо превратилось в уродливую гримасу ненависти.
– Ржет прямо как тот гребаный никчемный ублюдок.
Я бросила взгляд на Коула, и взрыв боли полыхнул в моей груди при виде его расстроенного опущенного лица. Он уставился на ковер, будто старался отгородиться от ее слов.
– Будет такой же, как папаша его. Кусок дерьма. Прямо вылитый папаша. Кусок…
– Заткнись! – рявкнула я, разворачиваясь к матери и яростно сверкая глазами. – Либо сиди здесь и доедай обед молча, либо возвращайся к себе в кровать и топись в алкоголе. В любом случае, свои гнусные, пропитанные джином мыслишки оставь при себе.
Мама тут же разразилась бессвязными угрозами и швырнула тарелку на наш стол, так что часть картошки разлетелась. С трудом поднявшись с дивана, она принялась бормотать шепотом что-то о неблагодарных детях и отсутствии уважения.
Как только она исчезла в своей комнате, я вздохнула с облегчением:
– Коул, не обращай на нее внимания. Ты совсем не похож на отца.
Брат пожал плечами, стараясь не глядеть на меня. Щеки его горели.
– Интересно, где он сейчас.
Я содрогнулась при мысли, что когда-нибудь это выяснится.
– Мне все равно, лишь бы подальше отсюда.
Позже тем вечером, прибравшись в квартире, вымыв посуду и побрызгав в гостиной и кухне освежителем воздуха, чтобы избавиться от запаха рыбы с картошкой, я плюхнулась рядом с Коулом на диван. Он уже закончил делать свою презентацию и теперь восседал в окружении листов комикса.
Я вручила ему кружку горячего шоколада и устроилась на другом конце дивана, рядом с его рисунками. Украдкой разглядывая лист, лежавший вверх ногами, я пыталась разобрать, что на нем изображено.
– А это о чем?
Коул пожал плечами и недовольно свел брови:
– Не пойму, что там происходит.
– Как так?
– Джейми и Алан помогали мне с ним, но…
Ой-ой, досада в его голосе не предвещала ничего хорошего.
– Но?.. – нахмурилась я.
Сейчас, когда я стала думать об этом, получалось, что прошла уже неделя с тех пор, как Коул спрашивал меня, можно ли остаться у Джейми. – Вы что, поссорились?
– Может быть.
По крайней мере, я решила, что его бормотание следует трактовать так.
Ох, мой мальчик. Брат был спокойным парнем, и ссоры с друзьями случались редко, так что я даже не знала, хочу ли выяснять, из-за чего они поругались. Но все же это Коул…
– Что случилось?
Румянец на его щеках заставил меня встревожиться еще сильнее.
Ох, блин, только бы не какая-нибудь подростковая мальчишеская гадость.
– Коул? – (Он снова дернул плечами.) – Перестань. Я тебе повешу гири на плечи, чтобы ты больше при мне так не делал. Кажется, я говорила тебе, что пожимание плечами не равнозначно ответу. И фырканье тоже. – (Брат закатил глаза.) – И это тоже.
– Это неважно, ясно? – отрезал он, откидываясь на диване, чтобы глотнуть горячего шоколада, и старательно избегая моего взгляда.
– Мне важно.
Его глубокого страдальческого вздоха хватило бы, чтобы надуть изрядный шар.
– Он просто сказал то, что меня выбесило.
– Ой, – предупредила я, – следи за языком.
– Он меня допек.
– Что он сказал?
На скулах Коула проступили желваки, и на мгновение он стал выглядеть намного старше, совсем мужчиной. Господи, как летит время!
– Он сказал кое-что о тебе.
– Обо мне? – вздрогнула я.
– Угу. Сексуального плана.
«О боже!»
Я снова вздрогнула. Есть такие слова, которые никогда не хочешь услышать из уст маленького брата. «Сексуальное» как раз из их числа.
– Понятно.
Коул посмотрел на меня из-под ресниц, огорченно сжимая губы:
– Всем моим друзьям ты нравишься, но Джейми зашел слишком далеко.
Я не хотела знать, куда именно он зашел, зато припомнила, как крепко дружили эти двое.
– Джейми извинился, когда понял, что зашел слишком далеко?
– Угу, но не в этом дело.
– Дело в этом. – Я наклонилась вперед, ловя его взгляд, чтобы дать ощутить всю искренность моих слов. – Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на глупые обиды. Джейми вполне показал себя мужчиной, раз извинился. Будь тоже мужчиной, достаточно великодушным, чтобы принять его извинения.
Секунду он удерживал мой взгляд, переваривая совет, и наконец кивнул:
– Ладно.
Я улыбнулась и выпрямилась:
– Вот и славно.
Как только он вернулся к своему комиксу, я потянулась за свежим романом, готовясь ненадолго убежать в чужой мир.
– Джо?
– Хмм?
– Я пробил по «Гуглу» этого парня, с которым ты встречаешься, Малкольма Хендри.
Я резко вздернула голову от книжки, мой пульс зачастил.
– Зачем?
Коул пожал плечами. Опять.
– Ну, ты про него не так много рассказывала, – насупился брат. – Он немного староват, тебе не кажется?
– Не особенно.
– Он же на пятнадцать лет старше тебя.
Уж Коул последний, с кем я хотела бы вести подобные разговоры.
– Мне он очень нравится. Тебе тоже понравится.
– Ну да, как будто я с ним познакомлюсь, – фыркнул брат. – Каллума я видел всего пару раз, а ты встречалась с ним два года.
– Я не хочу знакомить тебя с людьми, которые, возможно, не задержатся рядом со мной. Но насчет Малкольма у меня хорошее предчувствие.
Его следующий вопрос был задан тихо, но с оттенком презрения, поразившим меня в самое сердце:
– Это потому, что у него куча денег?
– Нет, – напряженно ответила я, – не поэтому.