– Вот молодец.
– Спать скоро собираешься?
– Угу.
– Обещаешь?
Еще один тяжкий вздох.
– Обещаю.
Я машинально кивнула в знак доверия.
У Коула была небольшая группа друзей, с которыми он играл в видеоигры и не попадал в неприятные истории. Он прилежно учился и, если надо, помогал по дому. В раннем детстве брат казался мне самым прекрасным, что когда-либо появлялось в моей жизни. Он был моей тенью. Поскольку для подростка всякие штуки вроде проявления привязанности к старшей сестре уже не котировались, я училась адаптироваться к этим изменениям. Однако я не желала ни дня прожить, не сказав ему, как сильно его люблю. Пока росла я сама, у меня такого не было, и я собиралась сделать все, чтобы у Коула – было. Какой бы сентиментальной он меня ни считал.
– Я люблю тебя, малыш. Увидимся завтра.
Я отключилась, пока он не успел снова фыркнуть, и, повернувшись, чуть не ахнула от неожиданности.
Передо мной стоял Кэм и во все глаза смотрел на меня, вытаскивая Беккин телефон из ее пальто, висящего на вешалке. Его взгляд вновь обежал мою фигуру и уткнулся в пол. Потом Кэм сказал:
– Тебе необязательно спрашивать про работу для меня.
Я прищурилась на него, а волоски у меня на шее встали дыбом. Что такое с этим парнем? Почему я на него так реагирую? Как будто мне не до лампочки, что он обо мне думает.
– Но тебе же нужна работа?
Эти его темно-синие глаза снова встретились с моими. Я увидела, как сжались его челюсти и напряглись бицепсы, когда он скрестил руки на груди.
По моим ощущениям, под футболкой Кэм состоял из одних только мышц.
Он не ответил, но его тело говорило так, что слова мне и не понадобились.
– Тогда я спрошу.
Без единого выражения благодарности – даже не кивнув – Кэм отвернулся, и я ощутила, как напряжение стало потихоньку отпускать. Но затем, когда он остановился и медленно повернулся обратно, снова стало прибывать, будто перекрыли отток.
Хотя губы у Кэма были не особенно полные, верхняя отличалась мягким выразительным изгибом, создающим этакую вечную сексапильную полуулыбочку. Однако всякий раз, как он обращался ко мне, эта выразительность куда-то девалась и его губы сжимались в тонкую линию.
– Малкольм – хороший человек.
Мой пульс зачастил: по накопившемуся опыту того, как люди меня воспринимают, я сразу поняла, куда он клонит. Мне совершенно не хотелось, чтобы разговор с этим парнем принимал подобный оборот.
– Да, он такой.
– Он знает, что ты встречаешься с кем-то за его спиной?
Вот тебе и раз… Такого я не ожидала. Я вдруг обнаружила, что так же, как он, скрестила руки на груди.
– Извини?
Кэмерон усмехнулся, обежав взглядом мою фигуру с головы до ног раз в пятнадцатый. Я отметила вспышку интереса, которую он не сумел полностью скрыть, но поняла, что его отвращение ко мне пересилило всякую мужскую реакцию на мое тело. Его взгляд, встретившийся с моим, был жестким.
– Слушай, я отлично знаю таких, как ты. Я вырос, видя, как роскошные телочки прямо-таки парадом проходили через жизнь моего дяди. Они хватали что могли, а потом крутили шашни за его спиной. Он этого не заслуживал, и Малкольм тоже не заслужил такую пустоголовую Хочу-Быть-Женой-Футболиста, которая считает допустимым набирать эсэмэски во время разговора, когда ее парень стоит на другом конце комнаты, планировать встретиться завтра с другим мужчиной и не понимает, что все это является полным моральным и эмоциональным банкротством.
Внутри у меня все сжалось от такого неожиданного и неоправданного афронта, и я изо всех сил постаралась проигнорировать это ощущение. По какой-то неведомой причине его слова задели меня. Однако, вместо того чтобы пробудить стыд, о котором знала только я, его оскорбления зажгли во мне ярость. Обычно я проглатывала свое раздражение и злость на людей, но сейчас почему-то мой голос отказывался слушать мозг. Мне хотелось вбить эти слова обратно ему в глотку. Однако я не собиралась отвечать ему в «пустоголовой» манере, которой он ожидал.
Вместо этого я вопросительно свела брови:
– А что случилось с твоим дядей?
При виде потемневшего лица Кэма я приготовилась к новым оскорблениям.
– Женился на такой же, как ты. Она обобрала его до нитки. Теперь он развелся и в долгах по самые уши.
– То есть это должно объяснять, почему ты считаешь нормальным судить меня? Человека, которого ты даже не знаешь?
– Мне не нужно тебя знать, дорогуша. Ты ходячее клише.
Чувствуя, как закипает злость, я обуздала ее и повернула так, чтобы она изливалась постепенно и аккуратно. Я сделала шаг к нему и тихо, невесело рассмеялась.
Когда наши тела сблизились, я при всем старании не смогла не заметить разряд, проскочивший между нами. Мои соски неожиданно затвердели, и я порадовалась, что сложила руки на груди и Кэм этого не увидит. Он резко вздохнул от моей близости, его глаза вспыхнули, и во мне это отдалось давлением между ног.
Игнорируя это идиотское сексуальное притяжение между нами, я уставилась ему прямо в глаза и прорычала:
– Ну что ж, похоже, мы друг друга стоим. Я безмозглая, морально прогнившая, жадная до денег дешевка, а ты наглый, невесть что возомнивший о себе козел-всезнайка. – Изо всех сил стараясь скрыть колотящую меня дрожь – реакцию на выброс адреналина, вызванный тем, что в кои-то веки удалось постоять за себя, – я отступила на шаг, наслаждаясь вспышкой удивления в его глазах. – Видишь, я тоже умею судить о книге по обложке.
Не оставив ему шанса парировать, я, покачивая бедрами, чтобы не было видно, как меня трясет, направилась прочь по галерее, за перегородки, ища своего спутника. Бекка монополизировала Малкольма уж слишком надолго. Я, прижавшись к нему боком, погладила по спине и остановила руку в опасной близости от его аппетитного зада. Внимание Малкольма немедленно отключилось от Бекки, и он уставился в мои сияющие глаза.
Я многообещающе облизнула губы:
– Мне уже скучно, милый. Пойдем.
Не обратив внимания на Беккино раздраженное фырканье, Малкольм снова поздравил ее с отличной выставкой и увел меня, желая как можно быстрее получить обещанное моим взглядом.
Малкольм стонал мне в ухо, его бедра двигались между моими короткими отрывистыми толчками, и вот он кончил. Мышцы его спины расслабились под моими руками, и секунду он лежал на мне, переводя дух. Я ласково поцеловала его в шею, и он, чуть отстранившись, посмотрел на меня с явной нежностью. Было приятно это видеть.
– Ты не кончила, – тихо заметил он.
Да, у меня не получилось. Мой ум был слишком возбужден: мысли о прошедшем вечере, о Кэмероне и нашей стычке не желали выпускать меня из своих когтей.
– Кончила.
Губы Малкольма дрогнули.
– Милая, тебе не нужно притворяться со мной. – Он ласково поцеловал меня и отодвинулся, улыбаясь. – Я тебе помогу. – Он хотел скользнуть вниз по моему телу, но мои руки сжались на нем, останавливая его движение.
– Не нужно. – Я начала садиться, и Малкольм полностью вышел из меня и перекатился на бок. – У тебя был такой длинный день. Ты лучше поспи.
Большая ладонь Малкольма легла мне на голое бедро, не давая выбраться из кровати. Я повернулась и увидела в его глазах участие и заботу.
– Что-нибудь случилось? С тобой все в порядке?
Я решила утаить правду.
– Когда я звонила Коулу, мне показалось, что у мамы какие-то проблемы. Я просто беспокоюсь.
Теперь и Малкольм сел, его брови сошлись.
– Ты бы сказала.
Не желая огорчать его или портить наши отношения, я наклонилась и крепко поцеловала его в губы, а потом отодвинулась и посмотрела ему в глаза, чтобы он ощутил мою искренность:
– Я хотела сегодня побыть с тобой.
Это ему понравилось. Он улыбнулся и быстро поцеловал меня:
– Делай что нужно, милая.
Я кивнула и одарила его улыбкой, прежде чем поспешно привести себя в порядок и уйти. Я еще ни разу не оставалась с Малкольмом на всю ночь – уезжала после секса, полагая, что он этого хочет, и думала, его это радует. А поскольку он ни разу не попросил меня остаться, считала, что угадала правильно.