— А других снимков разве не было? — спрашивает Азаров. — Снимал же он Козий пустырь и прежде.
— Других обнаружить пока не удалось. В аппарате была новая кассета, и эти три кадра на ней первые. Но сейчас уже не имеет особого значения, что он снимал прежде. Важно, что он оказался именно тем, за кого мы его принимали. Ну, а у вас как дела?
— И у нас обстановка становится спокойнее. Работы примерно на неделю, но, кажется, уже без особых сюрпризов.
В тот же день Лагутин вызвал к себе лейтенанта милиции Дюжева:
— Как поживает комсомолец Говорков? Товарищ Дюжев, надо бы как-то наградить его за бдительность.
— Только не награждать, товарищ капитан, если мы не хотим обидеть парня.
— Обидеть?
— Да, именно обидеть. Он ведь комсомолец и настоящий патриот. Для него это было его долгом, а мы…
— А ведь и в самом деле награда за исполнение патриотического долга может показаться такому парню обидной, — соглашается с Дюжевым Лагутин. — Но смотря какая награда, однако. Не денежная же премия. Ну, а скажем, скромные наручные часы с соответствующей надписью? У парня, наверное, вообще еще нет никаких?
— Думаю, что нет… А может быть, лучше фотоаппарат с именной пластиночкой? Он увлекается фотографией, а своего аппарата не имеет, пользуется школьным.
— Согласен с вами. Пожалуй, действительно лучше фотоаппарат. Тем более, что он пытался сфотографировать Волкова, а вернее, того, кто выдавал себя за Волкова.
— Не только пытался, но и сфотографировал, — уточняет Дюжев. — Правда, разглядеть Волкова на его снимках было нелегко, но в том вина не Говоркова, а примитивного аппарата, которым он пользовался.
— Ну, значит, это решено!
Город может спать спокойно
Полковник Азаров проснулся сегодня очень рано. Он всегда просыпается рано — в шесть утра — и сразу же встает. Но сегодня он открыл глаза в половине шестого и позволил себе полежать немного в постели и подумать. Вчера он сказал капитану Лагутину, что все самое трудное уже позади. Так ли это? Он, правда, добавил при этом вводное словечко «кажется», но лишь на всякий случай, для перестраховки. В общем-то, это и не его только точка зрения. Так думают все его офицеры, и это теперь тревожит его. Нет ведь ничего пагубнее самоуспокоенности…
А может быть, сам он внушил им такие мысли? Или и того хуже — они говорят это, дабы ему угодить. Ну, это уж совсем худо!..
И тут он вспомнил случайно услышанный разговор его сержантов. Они сидели под окнами комнаты, в которой он тогда находился, не зная, что полковник слышит их, и потому говорили, вернее, спорили со всей откровенностью. Азаров не обратил внимания на начало их разговора, но, прислушавшись, догадался, что кто-то, видимо, высказал мнение, будто его, полковника Азарова, трудно понять, так как он не очень разговорчив. И что вообще не так уж часто они его видят, чтобы с достаточной уверенностью судить о его достоинствах и недостатках.
И тут вступил в спор сержант Вачнадзе:
— Что значит — не разговорчив, дорогой? А может быть, просто не болтлив? Это тоже черта характера, хорошая к тому же. Ну, а потом — что значит «редко видим»? Ты же на юридический собираешься — суди тогда по косвенным (чуть не сказал «уликам») приметам. Норберт Винер в какой-то из своих статей сказал, что скрытые склонности (а я бы добавил: и недостатки) руководителей можно выявить по облику подчиненных, которых он себе подбирает. А мы ведь видим командира нашего батальона майора Ладова каждый день. А его замполита майора Воронова еще чаще. Я не говорю уже о командире роты капитане Левине. Они какие, по-твоему?
В последовавшем за этим шуме одобрительных голосов Азаров расслышал только громкое восклицание Вачнадзе:
— Вот видишь, дорогой!
Солдат своих Азаров не только любит, но и высоко ценит, всякий раз открывая в них все новые черты. Он всегда был неравнодушен к саперной воинской специальности. Считал, что воспитывает она у солдат и офицеров наряду с прочими положительными чертами характера еще и мудрость, философское отношение к жизни. В русской армии это было всегда, а теперь, когда в инженерные войска приходят парни со средним образованием, стало особенно заметным.
А офицеры? Капитан Левин, например? Он прямо-таки влюблен в математику и заразил этой любовью своих солдат. Азаров поинтересовался как-то, что они читают. Оказалось, что в большом количестве математиков или о математиках. Винера, Соболева, Колмогорова. Узнал он от Вачнадзе о существовании такой интересной книги, как «Игра с бесконечностью» профессора Будапештского университета Розы Петер и с большим удовлетворением прочел ее. Увлекаются его сержанты и кибернетикой.