Гомункул вздохнул и позволил руке упасть. Потом заметил нечто странное.
Он наклонил голову, с ужасом разглядывая деревянный шкаф. Несмотря на свечи, пылающие в канделябре наверху, кабинет бросал в комнату такую тень, как будто позади него горел костёр. Однако источника света гомункул не видел.
Тень удлинилась и потемнела, и в её глубинах проступили очертания мастифа. Его шерсть была тенью, облекшейся формой и плотностью. Гомункул приготовился завизжать, но застыл, когда увидел новые фигуры.
Следующей выскользнула тонкорукая женщина, грациозное создание с жемчужно-белой кожей и глазами, как ночь.
Гомункул немедленно узнал в ней нарушительницу-фею, захватчицу из-за границ пещеры, где располагался замок Даррок.
Следом за ней вышел человек. Несмотря на его дорогую одежду и отполированные сапоги, человек был молодым, толстым и взлохмаченным.
Казалось, это всё. Сморщенный человечек открыл свой рот, чтобы поднять тревогу, но сумел лишь пискнуть, прежде чем мастиф схватил его.
Лорд БерунМархана охнул и потёр руки, пытаясь вернуть им чувствительность. Однажды ему уже пришлось сопровождать Мальянну в обитель Владыки Летучих Мышей по непостоянному коридору из тени. На сей раз путь был холоднее.
Берун наморщил нос, когда пёс захрустел тугой плотью сгорбленной человекоподобной фигуры размером с ребёнка.
- Не думаю, что Владыке понравится, если твой питомец будет жрать его слуг, - сказал он.
Дама-эладрин взглянула на него и заговорила своим снисходительным тоном.
- У него и так слуг больше, чем нужно. И он любит создавать новых. Ему нужен лишь подходящий материал.
Она удерживала его взгляд, как будто оставляя что-то несказанным.
- Наверное, - Берун уже очутился не в своей тарелке. Чем больше он пытался обозначить свою независимость, тем чаще Мальянна доказывала, что он просто пешка. Его страх перед ней мог сравниться лишь с ненавистью — хотя и бессильной. Чья это была идея, его или её, что если освободить Нейфиона от его бесконечного пира, Владыка приведёт их к Яфету?
Ни того, ни другого — это было общее решение, сказал он себе. Идея освободить архифея от проклятия Яфета пугала Беруна, но единственным иным вариантом оставалось уничтожение камня договора.
Мальянна устала ждать. На самом деле, он тоже.
- Брось, Тамур, - сказала Мальянна своей гончей. Зверь продолжал жевать, даже не удостоив хозяйку взглядом.
Женщина-эладрин направилась к лестнице. Берун пошёл следом, радуясь, что звук хрустящих костей останется позади.
Они поднялись на балкон. Дверь в пиршественный зал была открыта. Мальянна вошла внутрь.
Берун бросился вперёд и увидел стол. На нём теснились горы соблазнительных блюд. Но кресло во главе стола пустовало.
- Нейфион! - позвала эладрин громким, как вой метели, голосом. - Выходи и встречай гостей!
Ответа не было.
Мальянна скользнула к пустому креслу Нейфиона. Она наклонилась и заглянула под золотую скатерть, затем выпрямилась и оглядела края помещения. Владыка не задремал в углу и не висел на потолке.
Берун сомневался, что Нейфион свернулся калачиком в комоде у стены.
С другой стороны... Он подошёл и распахнул дверцы. Внутри толстыми стопками лежала серебряная посуда. Берун выдохнул, испытывая облегчение от того, что не столкнулся лицом к лицу с бледным мужчиной, свернувшимся, как паук в тесной дыре.
- Как он сумел... - Берун умолк, потом потянулся к амулету на шее. Неужели это существо как-то смогло возвратить себе камень?
Он открыл тайную защёлку. Железные половинки амулета раскрылись, открывая изумруд. Камень договора был цел.
Мальянна сощурилась, увидев невредимый зелёный камень в руках Беруна.
- Значит, он сумел освободиться... Или его освободила чья-то посторонняя воля.
- А может быть, кто-то нашёл его и убил, раз Владыка был здесь заперт.
- Нет, - размышляла Мальянна. - Раскрой глаза. Здесь и в помещении снаружи нет никаких следов борьбы. Наш хитрый Владыка сумел выйти из-за стола, не пролив собственную драгоценную кровь. Он снова на свободе.
- Но не обладает полной силой, - добавил Берун. - Если камень договора цел, значит у Нейфиона осталась лишь бледная тень его прежних способностей.
- Хмм.
Берун практически видел разворачивающиеся в её разуме мысли. Но глаза женщины слишком редко моргали, и их пустота заставляла его нервничать. Он отвёл взгляд и сказал: