Яфет опустил руки и покачал головой, растерянный и жалкий.
- Я... Я должен найти...
Нога колдуна споткнулась о выступ в полу и он упал на спину.
Чудовище бросилось вперёд. Его щупальца хлестнули через весь проход. Его трёхчастный рот раскрылся ещё шире, и сосущие звуки превратились в высокий ноющий гул. Воздух вокруг бросившегося в атаку чудовище потемнел от тонкой слизистой дымки. Ануша встала между тварью и Яфетом. Используя каждое преимущество, она снова сделала себя невидимой для пробуждённых существ. Она вспомнила, как воспользовалась мечом против морской ведьмы на «Зелёной Сирене» — а потом против чёрного дракона Скатриса на острове кракена.
Йева бросилась наперегонки с надвигающимся монстром, пока не поравнялась с Анушей. Было очевидно, что аболет не видит женщину.
- Помни, он не может причинить нам вред простой физической атакой, - прошептала Ануша.
- Щупальца меня не заботят. Меня волнует то, сумеем ли мы убить его, пока он не разбудил слишком много существ в этих яйцах своим воплем!
А потом чудовище оказалось прямо перед ними. Его слизистая дымка зашипела вокруг женщин без какого-либо заметного эффекта. Ануша обрушила свой меч наискосок. Существо рванулось прямо на клинок головой вперёд, не зная о присутствии оружия.
Вспышка синего пламени охватила чудовище. Его высокий вой на мгновение стих, но затем продолжился. Одно из щупалец обмякло, один глаз поблек и закрылся. Но оно продолжало двигаться к Яфету.
Ануша инстинктивно отступила с его дороги налево, Йева — направо.
Когда монстр промчался мимо, Йева уставилась на него, и её глаза смертоносно вспыхнули. Поток радужных цветов охватил аболета. Чудовище задрожало и скорчилось, когда на его шкуре в дюжине мест возникли разрывы и раны. Потекла тёмная кровь, смешиваясь со слизистым покровом.
Аболет с дрожью остановился всего в нескольких шагах оттуда, где пытался встать на ноги колдун. Чудовище начало хлестать вокруг своими уцелевшими щупальцами. Оно продолжало выть.
Ануша принялась отчаянно рубить скользкую тушу.
- Заткнись! - крикнула она. Сводящий с ума крик наконец-то захлебнулся.
- Ануша! - окликнул Яфет.
Она проследила взглядом туда, куда указывал его палец — вниз по коридору, из которого появился аболет.
Желеистый мешок с яйцами сдулся. На пол скользнула вялая туша. Потом другая. Ещё одна. Две были почти такими же крупными, как тот аболет, с которым они с Йевой только что расправились, а третий был вполовину меньше. Но меньшие яйца тоже лопнули, выплеснув крохотных аболетов, которые упали прямиком на своих крупных сородичей или соскользнули по стенам.
Существа дёргались и дрожали, медленно моргая своими новорождёнными глазами. Они выстроились в проходе, разминая свои слизистые тела и хватаясь за всё своими осторожными щупальцами. Больше всего они походили на груду копошащихся червей.
Затем они закричали — все до последнего, пронзительным воем, как тот, которого Ануша только что убила. Этот звук едва не выбил Анушу из её сновидческого тела. Выше и ниже по тоннелю мешки с яйцами, которые не отозвались на крик первого аболета, стали дрожать и колыхаться.
- Бежим! - взвизгнула девушка. Она могла бы и промолчать. Йева с Яфетом уже неслись прочь по коридору.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Год Тайны (1396 ЛД), Зелёная Сирена в море Павших Звёзд
Серена вошла в свою каюту, закрыла за собой дверь и задвинула защёлку. Она снова осталась одна. Наконец-то.
Её каюту нельзя было назвать просто «тесной». Частью той платы, которую она получила, когда Фостер заручился её услугами, было собственное помещение. На корабле, забитом грузом и командой, уединение было роскошью. Серена сказала, что если кто и нуждается в возможности побыть одному, так это волшебница. Фостер уступил, но отдал ей самую маленькую и скверную каюту на судне. По правде говоря, она была рада остаться без иллюминатора. Окно, даже выходящее в море, было очередной возможностью для мира шпионить за ней. Волшебница держалась за свою каюту, хотя больше и не подчинялась Фостеру.
Взмахом руки она осветила тесное помещение, открывая стол и стул, койку и узкий шкафчик в дальнем конце. Стол был завален свитками, книгами, картами и диаграммами, стены исписаны мелом, на полу виднелись капли высохших чернил.