— А бывают хорошие? — губы Дженифер тронула грустные улыбка.
— Бывают иногда, — отозвался Уилл, скорее чтобы ободрить ее, ем потому что на самом деле в это верил.
За туманом начинались холмы. Зеленые, словно только что умытые весенним дождем, они смотрели в серое небо, скорее серебряное сейчас, чем свинцовое.
— Вот так, — тихо сказал охотник на фей. — Мы на Другой стороне.
Он не удержался. Затормозил, вышел из машины. И позволил себе какое-то время просто вдыхать пряные запахи просыпающейся земли. Ветер почти ластился к лицу, дымка над холмами обещала какую-то неведомую тайну. И Уилл Керринджер не был уверен, устоял бы он перед этими обещаниями, не сиди у него в машине женщина с усталыми, больными глазами.
Он вернулся, достал из бардачка поцарапанный латунный компас, сказал Дженифер:
— Мне нужно что-то, связанное с мальчиком. То, о чем я говорил по телефону.
— Я ни нашла ни волос, ничего такого, — Дженифер Олбри нахмурилась. Потом протянула Уиллу сложенный вчетверо листок бумаги. Детский рисунок, темная лодка покачивается на синей воде.
Керринджер осторожно сложил лист еще в несколько раз и вернул женщине вместе с компасом.
— Это нужно держать в руке. Рассказывайте о сыне. Как его звать? Дэвид?
— Да, — Дженифер нахмурилась сильнее, потом ее лицо разгладилось. — Дэвид. Ему двенадцать.
— Моей дочери тоже, — Керринджер покосился на компас. Стрелка медленно плыла по кругу. Трава тихо ложилась под колеса джипа. Еще немного и без направления не обойтись. Охотник на фей понятия не имел, кто и куда забрал мальчишку. А если бы даже имел — расстояния и направления на Другой стороне обманчивы. Иногда Другая сторона представлялась Уиллу Керринджеру чем-то вроде калейдоскопа. Начинка одинакова, но узор всегда меняется.
Дженифер слабо улыбнулась:
— Он мечтал делать лодки, как его дед. Рисовал их. Дед, мой отец, учил его ходить под парусом на озере. Я купила обои с парусниками в его комнату.
Стрелка нашла направление. На десять часов, туда где линия холмистой гряды была пологой и плавной. Не то чтобы Керринджер был против того, чтобы поберечь ходовую новой машины. Через открытое окно пахло весенней травой и едва ощутимо, скорее дразня призраком аромата — цветущими яблонями.
— В квартире так пусто без Дэвида, — голос Дженифер дрогнул.
Они жили там вдвоем, в просторной квартире с высокими потолками, в доме с окнами на здание старой ратуши. На подоконнике Дэвид смастерил кормушку для голубей. Голуби ворковали, соседи жаловались на помет, Дженифер копила деньги на хороший ремонт хотя бы в комнате сына. Отец мальчишки давно пропал из ее жизни, и Керринджер подумал, что это какое-то общее проклятие красивых женщин. Что у Меган О’Мэлли с ее сбежавшим художником, что у этой Дженифер. Что у Энн, его собственной бывшей жены. Над холмами тянулась сиреневая дымка.
Ради ланча останавливаться не стали. У Керринджера были бутерброды и кофе в термосе, не успевший пока безнадежно остыть. От бутербродов Дженифер отказалась, но на кофе Уиллу удалось ее уговорить. Тонкие пальцы женщины подрагивали, когда она приняла от него металлическую чашку.
К удивлению охотника на фей, стрелка компаса указывала направление твердо. Никто не пытался заморочить дорогу под колесами, сбить с пути, увести в непролазные дебри. У Керринджера был безотказный способ справляться со всяческой ворожбой: холодное железо, горячая человеческая кровь, но пользовался им он без особого удовольствия. С каждым разом, когда за острием ножа оставалась набухающая красным черта, крепло ощущение, что он делает что-то не то, что-то неправильное, непоправимое, недоброе.
— Странное место, — неожиданно сказала Дженифер.
Джип как раз съехал с холма в широкий распадок. По дну распадка текла речка, над берегом нависали ивы. Ветер перебирал их серебристые листья, и время от времени Керринджеру казалось, что он слышит тихий перезвон.
— Да, — кивнул он. — Странное.
— И страшное, — Дженифер повела плечами. — Здесь все какое-то не такое. Ненастоящее.
— На нашей стороне Границы тоже достаточно ненастоящего, — Уилл пожал плечами.
Его Другая сторона была настоящей, пожалуй, временами — чересчур. Похожей на удар под дых, а не на смутный сон. Впрочем, он догадывался, что для него обычная мерка давно перестала быть впору. Уильям Керринджер просил свою судьбу у Королевы Холмов, пил вино Короля-Охотника, какая уж тут обычная мерка.
— Не представляю, как здесь Дэвиду, — Дженифер устало провела рукой по лицу.