А в моём купе оказалась молоденькая семейка с дочуркой лет трёх или четырёх. Парнишка был в военно-пятнистой форме и звался Игорем. Он был в звании прапорщика и служил водителем в какой-то особой роте охраны у Назарбаева, а сейчас возвращался из отпуска. Я быстро объяснил человеку, какую классную водку я пил сейчас в Саратове, и Игорёк загорелся немедленным желанием её попробовать…
На перроне станции Уральск пришлось пополнять «продуктовую корзину». Мы сползли на перрон, а когда рядом какой-то мужик, ещё кривее, чем мы, попытался спеть песенку (уже и не помню, какую), я тут же обернулся и громко сказал: «А я угадаю эту мелодию с пяти нот!!!» Весь народ почему-то подумал, что я еду с этой самой передачи, и у меня начали что-то спрашивать про Пельша…
Актюбинск – пузырёк, Челкар – пузырёк, Казалинск – ещё пузырёк: ехать с Игорьком было весело. Ночью мы торчали в проходе, чтобы не мешать спать его жене и дочке, и к пяти утра, после жары, которая была в вагоне все предыдущие сутки, вдруг стал накрапывать мелкий дождик. Мы вышли на
кзыл-ординский перрон подышать свежим воздухом. Мимо нас прошёл местный ментяра, как-то странно покосился на Игоря, но ничего не сказал. До отправления оставалось ещё минут пять, мы зашли в купе и только собрались лечь спать, как наша дверь с самым жутким грохотом распахнулась – в проходе стояли трое милиционеров, которые тут же наехали на Игоря: «Эй, солдатик, ты с какой части сбежал?!!» Он в ответ достал своё служебное удостоверение: факсимильная подпись Нурсултана Абишевича, все дела! Увидев такое, менты убежали так быстро и так далеко, что я даже не успел сосчитать звёздочки на их погонах!..
У меня кончились наши казахские деньги. Проводникам российские не были нужны, а за доллары мне в штабном вагоне зарядили по 55 тенге, хотя везде было уже за 60. Я послал этих крохоборов подальше и только на перроне вокзала в Чимкенте, где оказался, наконец, нормальный обменник, я спулил все остававшиеся российские рубли. Мне выдали две или три пачки наших тенге, но одними «пятёрками». Несмотря на это благополучный обмен был всё равно немедленно спрыснут «Сары-Агачской». И не только…
Первомайское утро в Алматы оказалось ясным и дико холодным… В дорогу я брал с собой свой «Зенит-Auto», и на обратном пути мы фотографировались прямо в вагоне. Я отдал фотографии в печать, а через неделю нашёл Игорька прямо на его службе, и отдал ему те фотки, где была вся его семейка. Вот радости-то было…
Конец