удостоверились административные власти, несправедливое обра-
23
щение, полная эксплуатация со стороны управляющих или владельцев
заводов, шахт, копей...»
В 1892 году вышел закон «О надзоре за благоустройством и порядком на
частных горных заводах промыслах и о найме рабочих на эти заводы и
промыслы». Этот надзор был возложен на окружных инженеров, их
помощников, а также на чинов полиции. Представители рабочих к
участию в этом деле не допускались. Таким образом, положение в
сущности не изменилось. Надзор осуществляли люди, заинтересованные
в поддержке интересов капиталистов, так или иначе материально
зависящие от них.
Закон требовал «охранения жизни, здоровья и нравственности рабочих
во время работы, а также в отношении врачебной помощи рабочим». А
что получалось на деле? В каждом несчастном случае виноватым
оказывался не шахтовладелец, а сам пострадавший. Шахтовладельцы из
экономии средств грубо попирали правила безопасности ведения работ,
предусмотренные инструкцией по надзору за частным горнозаводским
промыслом в Екатеринославской губернии, а ответ держали рабочие,
попавшие в беду, или «стрелочники».
Совершенно не соблюдались Положения об установлении
восьмичасового рабочего дня для не достигших 15 лет, о запрещении
применения труда малолетних и женщин под землей. Тех и других
можно было видеть и на поверхности и в забоях. Ни инженер, ни
полицмейстер этого «не замечали».
В «законе» говорилось, что предметы потребления в лавках
шахтовладельцев должны продаваться по ценам, не превышающим цен,
утвержденных окружными инженерами. В действительности продукты
отпускались рабочим в кредит без какого бы то ни было контроля со
стороны и на 40 — 50 процентов дороже, чем они стоили на рынке. И
выходило, что «закон» был издан лишь в целях обмана рабочих, для
отвода глаз, чтобы показать, будто правительство беспокоится о
горняках. Вот почему волновались, бастовали рабочие, выражали свой
гневный протест.
Безудержной эксплуатации рабочих Кадиевки во многом содействовал
порядок организации труда, найма и расчетов с ними. Артельщики
составляли 2 процента всех работающих, забойщики — 47, саночники—
24
23, вагонщики — 12, стволовые — 3, верховые откатчики — 8,
погонщики — 4, сортировщики — 1. Таким образом, подавляющее
большинство шахтеров выполняло самую тяжелую работу. Разделение
труда было подчинено той же цели — интенсификации труда: на двух
забойщиков приходился один саночник, на двух саночников — один
вагонщик, на трех вагонщиков — два верховых. В саночники
принимались молодые парни. Они могли стать забойщиками только
после 2 — 3 лет работы.
Нанимали людей конторы рудников, подрядчики. Нанимали не только
отдельных рабочих, но и целые артели. Шахтовладельцам было
выгоднее принять на работу артель, потому что при этом для управления
производственными процессами требовалось меньше служащих, расход
на содержание администрации значительно снижался.
Подрядчики всячески притесняли шахтеров, стремились поживиться за
счет их поистине каторжного труда. Они, например, экономили
крепежный лес в свою пользу, подвергая жизнь людей смертельной
опасности. Недаром горняки, конфликтуя с шахтовладельцами, всякий
раз требовали, чтобы с рудников были убраны подрядчики.
Обычно артели сдавался под выработку забой или маленькая шахта
целиком. В распоряжение подрядчика поступал отдельный горизонт или
шахта. За пуд добытого угля артель получала две — две с половиной
копейки, подрядчик — до 14 копеек: последний ставил под ворот своих
лошадей, нес другие расходы, почему и стоил шахтовладельцу дороже.
Вот заработки отдельных рабочих в 1890 году (за 12-часовую упряжку):
забойщиков, крепильщиков и бутчиков — от 1 рубля до 1 рубля 20
копеек, саночников — от 50 копеек до 1 рубля, вагонщиков,
доставлявших уголь к стволу, — столько же, стволовых и верховых,
принимавших уголь на поверхности, отвозивших его и складывавших в
штабеля,— от 60 копеек до 1 рубля 20 копеек, сортировщиков женщин и
детей — от 20 до 30 копеек. Заработка едва хватало на питание самого
работающего и его семьи.
Беззаконие и произвол царили в дни расчетов с шахтерами. Результаты