Мэдди вернулась!
Он распахнул дверь. На пороге стоял Роберт. Вот уж кого Джек хотел бы видеть в последнюю очередь!
— Что ты здесь делаешь? — в его голосе не было и намека на радушие.
— Джек? — отец улыбнулся. — Могу я войти?
— Мне больше нечего сказать тебе, отец.
Улыбка исчезла с лица Роберта Валентина. Глаза стали серьезными.
— Джек, нам нужно поговорить. Позволь мне войти.
Джек на секунду задумался. Мэдди ушла, так почему же он отчетливо видит ее умоляющие глаза и слышит ее настойчивый голос, говорящий, что пришло время простить и забыть прошлое? Он косо посмотрел на отца.
— Входи, — кивнул он.
— Симпатичный номер, — заметил Роберт, с любопытством осматривая роскошные апартаменты.
Джек ничего не ответил. Конечно, вежливость требует предложить отцу сесть, но, видит бог, он не расположен к светской болтовне.
— Что тебе нужно? — прямо спросил он.
Если Роберт и заметил, что ему не предложили сесть, то не подал виду.
— Вчера я виделся с Мэдди, — он обратил свои непроницаемые глаза на сына.
Мэдди? При чем здесь она? В висках у него застучало. Так вот, значит, куда она ездила после аэропорта!
— Она рассказала мне, что случилось на самом деле. И решила, так сказать, помирить нас заочно.
От известия о ее предательстве у Джека сжалось сердце.
Я доверил ей самое сокровенное! Она вмешалась в мою жизнь, а сама ушла!
— Она не имела никакого права рассказывать об этом… Тем более тебе, — едва сдерживаясь от захлестнувших его эмоций, произнес он.
— Успокойся, Джек, — отец был невозмутим. — Она только пыталась помочь.
— Помочь? Это была не моя тайна!
— Как поживает Кэти?
Вопрос застал Джека врасплох.
— Вряд ли тебя интересует ее благополучие, — горько бросил он. — Но я рад, что у них с Иденом все хорошо.
— Значит, у нее кто-то есть? Я рад. Ты можешь мне не верить, сын, но мне жаль, что я причинил ей столько страданий. Боюсь, муж я был никудышный.
Джек услышал в его голосе искреннее раскаяние.
— В любом случае Мэдди предала меня, — продолжал настаивать он.
— Нет, Джек. — Усталая улыбка показалась на лице Роберта. Джек был поражен: его отец словно внезапно постарел. — Не вини ее. Мэдди права: слишком мы долго жили прошлым. Пора нам обоим наконец повзрослеть и признать собственные ошибки.
После двенадцати лет молчания и одиночества?
Видимо, от отца не укрылась легкая гримаса, исказившая лицо Джека.
— Я знаю, для тебя это непростое решение, сын. Я готов признать, что на мне, как на твоем отце, лежит большая ответственность за случившееся. Я не снимаю с себя вины. Но если бы ты мне рассказал, что случилось на самом деле…
— Подставив мать? Как бы ты поступил, отец? Точно так же, как ты поступал со всеми своими женщинами?
— Джек, мне нечем гордиться, — с достоинством произнес Роберт. — Но попробуй поставить себя на мое место! Сорвана свадьба дочери известного политика. И виновен в этом сын, которому я доверился! Затем скандал на всю страну, не говоря о том, что репутация ресторана подорвана. Нам не сразу удалось оправиться от той катастрофы. Мы были на грани банкротства. Еще чуть-чуть, и «Белла Лючия» пошла бы с молотка! Слава богу, все закончилось хорошо. Позже я понял, что, вернув рестораны, я потерял тебя… Джек, почему ты не допускаешь мысли, что я мог измениться?
В глазах своего сына он прочел недоверие.
— Ты не веришь, что такое возможно? Да, Джек, твоя Мэдди била наверняка. Что и говорить, умная у тебя помощница. Сам убедился. Прямо ничего не сказала, но после ее ухода уши у меня горели от стыда. Подобное еще никому никогда не удавалось, — Роберт слабо улыбнулся.
— Она может, — ответил Джек с такой же слабой улыбкой.
Он тоже убедился в этом. Не поэтому ли он так привязался к ней? Рядом с ее искренностью фальшь особенно хорошо видна.
— Именно слова твоей ассистентки вынуждают меня признать: отдавая предпочтение бизнесу, а не семье, я потерял тебя, отдалился от Макса и Эммы. Но в последнее время я и сам стал задумываться, почему все мои предыдущие браки закончились полным провалом. — Роберт покачал головой, словно коря себя. — Я неправильно расставил приоритеты, Джек, и теперь расплачиваюсь за это. Но я хочу сказать тебе то, о чем долгое время сказать не решался: я горжусь тобой, сын.
Латы из гнева и боли, которые Джек выковал себе, внезапно рассыпались, обнажив все истинные чувства. Да, обида на отца еще жива. Но если Джек хочет быть честным с самим собой, он должен признать: самое главное место в его сердце сейчас занимает любовь, любовь к своей семье… И горечь оттого, что потеряно столько времени.