Александра почувствовала ярость.
— Если вдруг надумаешь пригласить меня на романтическое свидание, — сказала она холодно, — можешь сразу рассчитывать на отказ. Спокойной ночи.
Девушка проскользнула в комнату, стараясь не открывать дверь слишком широко, чтобы Ян не заметил ее ночного гостя. Надо же было встретить в коридоре именно Яна! Вот ведь не повезло!
— Ты с кем-то разговаривала? — синеглазый парень поднялся с кресла, настороженный, готовый чуть что броситься прочь.
— Да это не важно, я потом расскажу. Ешь, пожалуйста, — Александра подала ему тарелку с бутербродами и села на кровать.
Он действительно был так голоден, что не стал настаивать на ответе, а принялся с жадностью поглощать хлеб и мясо. Саша терпеливо ждала, пока парень насытится, прикидывая, как повести дальнейший разговор, чтобы, не дай бог, не спугнуть гостя. Она уже придумала несколько удачных ходов и подходящих фраз, когда все пошло шиворот-навыворот.
— Я чувствую знакомый запах, — сказал вдруг парень, отставляя тарелку. — Ты с ним встречаешься?
Саша смутилась. Она не ожидала, что разговор повернется таким боком, а ситуация будет истолкована столь превратно.
— Ну… приходится, — призналась она, — как и другим.
— То есть?
Ее гость напоминал загнанного зверя. Хищного зверя, тем более опасного. Его ноздри раздувались, а синие глаза беспокойно смотрели то на девушку, то на дверь.
Девушка вздохнула. Придется говорить ему вот так, без подготовки.
— Ян теперь в нашей команде, — произнесла она. — Евгений Михайлович уверен, что он будет нам полезен.
Парень нахмурился.
Честно говоря, Александра разделяла его чувства, а еще она вдруг поняла, что это прекрасная возможность вернуть беглеца в группу.
— Северин, ты окончательно вернулся? — прямо спросила она.
Он задумался:
— Я еще не знаю…
Примерно этого Саша и боялась. Поэтому она придвинулась чуть ближе, заглянула во встревоженные синие глаза. Говорят, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Настало время и Яну принести хоть какую-то пользу. Пусть даже непосредственно не участвуя в этом.
— По правде говоря, я не очень доверяю этому Яну, — тихо произнесла Александра, — и мне бы хотелось, чтобы в команде был человек, способный ему противостоять. Мне страшно. Он может подвести нас — и меня, и Глеба, и Динку…
Северин потер лоб, продолжая хмуриться.
— Я понимаю, — Саша мягко коснулась его руки, — ты не хочешь больше рисковать…
— Нет, не понимаешь! — он резко вскочил, опрокинув опустевшую тарелку на пол. — Я больше не хочу никого терять! И ты, и Глеб, и Дина… Вы не можете рисковать!
Александра улыбнулась.
— А что ты предлагаешь? Кто бы мы были без школы и без Евгения Михайловича? Обычные ничем не примечательные подростки. Никто! А теперь… И мы привыкли к риску, подсели на него, если угодно. Разве можно забыть, отказаться от всего этого? Для каждого из нас выйти из группы — все равно что оглохнуть или ослепнуть — потерять полноту восприятия.
Парень медленно кивнул.
— Ты, пожалуй, права… — Он поднялся с кресла. — Пойду к себе в комнату, спасибо тебе.
Девушка улыбнулась.
Вот и его старая комната. В точности такая же, какой он оставил ее, казалось, уже целую жизнь назад. Северин изменился, комната — нет. Даже брошенная футболка свернулась на спинке стула обаятельным привидением.
Комната показалась парню чужой. Каково ему, побывавшему в шкуре зверя и едва не позабывшему человеческую речь, возвращаться к обыденной жизни? Каково ему, потерявшему все, снова ходить, сидеть за столом, делать тысячу обыденных жестов, говорить простые слова?.. Весь путь до школы он преодолел в обличье волка. Так теперь было легче, удобнее. Мелкие зверьки служили ему пищей. Он хотел настоящей стычки с кем-то из крупных хищников, но те, видно, чувствовали его природу и спешили укрыться. Нигде, где бы он ни был, ему не встретилось ни одного соперника. Он был самым сильным, он был царем и богом всего природного мира. Вот и сейчас Северину хотелось изогнуться дугой, сбрасывая с себя узы неуклюжего человеческого тела, снова стать могучим и опасным, чтобы хоть немного заглушить боль, что живет в сердце, мысли, что круг за кругом бродят в голове — застилая глаза кровавым туманом, лишая рассудка.
Искушение оборотиться было столь велико, что Северину пришлось приложить громадные усилия, чтобы успокоиться. Он не может навсегда оставаться волком. Может быть, потом, когда дело окажется сделанным.
А сейчас нужно подумать о друзьях. И о мести. Это то, что еще держит его в человеческом мире.