Парень вошел в ванную и встал под ледяную струю душа. «Арина, Арина…» — шептала вода, ударяясь о стеклянную стенку кабинки и растекаясь по ней каплями. На секунду Северину показалось, что она стоит там, за мутным стеклом. Смотрит на него и улыбается.
Он резко рванул стеклянную дверцу, отодвигая ее в сторону.
Увы — снаружи никого не было.
Из горла Северина вырвался глухой вой, и за окном испуганно заскулила собака.
Парень сжал зубы. «Я не позволю себе сойти с ума. Только не сейчас», — повторял себе он, яростно намыливая плечи. Если бы он мог точно так же отмыть свою душу, свою память…
Закончив с мытьем, парень вытерся и лег на кровать, удивляясь этому полузабытому ощущению — спать не на земле, а на кровати, и на него тут же навалилось тяжелое спасительное забытье, лишенное даже малейших намеков на сновидения.
Проводив гостя, Саша посмотрела на часы: пожалуй, пора ложиться, завтра рано вставать.
— Алекс!.. Алекс!.. — прошелестел в ушах голос.
Александре показалось, что в комнате стало темнее. Она зажала уши руками, легла на кровать, отвернулась к стене и принялась вслух читать стихотворение.
«Послушай: далёко, далёко, на озере Чад изысканный бродит жираф», — повторяла она строки Гумилева, стараясь заглушить призрачный шепот.
Когда стихотворение было дочитано, в комнате стало тихо, но Александра так и не решилась отвернуться от стены. Зажмурив глаза, чтобы ничего не видеть, девушка лежала и никак не могла заснуть. Сейчас она согласилась бы на любое общество, только бы кто-нибудь оказался рядом, только бы разделил с ней тягостное одиночество. «Скорее бы закончилась ночь», — думала она, сжав зубы и не решаясь пошевелиться. Страх впивался в душу сотнями маленьких коготков — навязчивый, противный, липкий.
Заснула Саша под утро, когда уже начало светать. Словно бы и не заснула даже, а провалилась в бездонную яму. Девушке казалось, что она падает и летит, летит… Очнувшись от звонка будильника, она почувствовала облегчение.
Страх немного отступил, и Александра минут десять стояла под холодным душем, стремясь прийти в себя, а потом долго приводила себя в порядок, вглядываясь в собственное отражение. Утром зеркало почти ее не пугало — как свидетельствовала практика, опасность обычно приходила под вечер, когда дневной свет угасал, сменяясь неверным электрическим освещением, а комната наполнялась густыми тенями. Это была как раз та темнота, что рождает чудовищ.
Когда Саша вышла к завтраку, выглядела она абсолютно так же, как всегда: невозмутимой и аккуратной.
Северин появился минут через пять после нее. Встретили его все по-разному: Глеб пожал руку с таким видом, словно ничуть не удивился появлению друга; Динка с воплем, похожим на боевой вопль индейцев племени команчей, бросилась ему на шею; Ян иронично приподнял бровь и при этом так взглянул на Александру, что она почти не усомнилась: он отчего-то знает о вчерашнем ночном визите.
За завтраком тема отсутствия Северина дипломатично не поднималась, говорили о предстоящем путешествии, и Северин, вначале настороженный, заметно расслабился, даже немного повеселел.
После завтрака в школу прибыл директор, Евгений Михайлович.
— Ты вовремя! — приветствовал он Северина. — У меня есть для вас новое задание, но сперва расскажи, как ты там.
— Нормально, — бросил парень, отводя глаза. — Со мной уже все в порядке, я вас не подведу.
— Понятно.
Евгений Михайлович смерил его пристальным взглядом, но требовать подробностей не стал.
— Я приготовил кое-что полезное для новой экспедиции, — обратился он уже ко всем, а потом поманил к себе Яна. — Вот, возьми, — директор протянул маленький серебряный колокольчик, деформировавшийся и истончившийся от времени, — говорят, это из самого града Китежа. Он поможет тебе открыть ворота.
— Спасибо! — Ян бережно принял этот странный ключ и завернул в черную бархатную тряпочку.
Александра невольно поморщилась: вот ведь позёр! Даже тряпочка у него как театральный атрибут.
— Ну, присядем на дорожку, — Евгений Михайлович тяжело вздохнул. — Очень вас прошу, будьте внимательны и осторожны. Каждый из вас для меня дорог и ценен, к тому же каждый из вас нужен другим членам группы. Держитесь друг друга и помните: иногда отступить — не значит сдаться. В общем, не рискуйте зря.
— Мы знаем, — серьезно кивнул Глеб. — Я постараюсь больше не допустить… ошибок.
Саша бросила быстрый взгляд на Северина. Тот молчал, глядя в пол. Несмотря на крайнюю худобу и ввалившиеся щеки, он возмужал и повзрослел за истекшие дни, и сейчас лицо его оставалось бесстрастным. Возможно, нанесенная ему рана была слишком болезненна и сильна, и теперь ничто уже не могло его ранить.