Призрак говорил всё тише, пока наконец не замолчал совсем, уставившись неподвижным взглядом в столешницу. И стал казаться ещё человечнее, ещё моложе, возможно, за счёт того, что на людей сейчас не взирали глаза, в которых плескалась пустота, тьма и безумие трёх веков одиночества.
Около минуты никто не нарушал воцарившееся безмолвие. Троица ожидала, когда Дэреш продолжит своё повествование. Наконец Влад нарочито громко откашлялся, привлекая внимание Хранителя к тому, что он не один в кабинете. Тот резко вскинул взгляд, внимательно и как-то вроде бы удивлённо посмотрел на посетителей. Словно увидел их впервые и поражён тем, что кто-то нарушил его уединение.
— О, простите меня, — слегка улыбнулся через пару секунд архивариус. — Воспоминания… они возвращают меня в прошлое… почти буквально… Вы не напомните, на чём я остановился?
— Крауша сместили с должности, — ответил Лерой. Наёмнику уже надоело вертеть перо в руках и он теперь общипывал с него пушинки, роняя их на пол и наблюдая за плавным полётом.
— Ну да, — Дэреш криво усмехнулся, — сместили… точнее, обвинили в антиправительственном заговоре и повесили. Именно тогда пробил счастливый час для Алисанды. Она, до той поры рядовая жрица, смогла разглядеть в Верховном подлого интригана, замышляющего козни против законного правителя.
Чезаре, смотревший на призрака глазами ребёнка, которому рассказывают страшную сказку, прервал неожиданно попавшей в точку репликой:
— Но ведь это была ложь? На самом деле Крауш не задумывал ничего против Вилренга?
— Ты-то откуда знаешь? — поднял бровь Влад.
— Дык он же у нас маг и оборотень, — фыркнул Арман. — Почему б ещё и прорицателем не заделаться?
Мальчишка обернулся к наёмнику, сжимая кулаки и начиная приподниматься со скамейки:
— Да пошёл ты!!!
Влад одёрнул Чезаре за рукав, внутренне в который раз проклиная необходимость выступать в роли миротворца.
— Хватит уже! — рявкнул он своим фирменным сержантским тоном, в ответ на который наёмник только ухмыльнулся, а лучник вообще не прореагировал, продолжая упорно стремиться в драку.
Как ни удивительно, но разгоревшуюся на пустом месте ссору умудрился остановить архивариус. Его нечеловеческий смех, шуршащий прошлогодними сухими листьями, заполонил комнату, заставив людей неуютно поёжиться и отвлечься от собственных разборок. Все трое оглянулись на Дэреша. Он посмеивался, кривя тонкие губы, а неживые хитрюще-насмешливые глаза наблюдали за троицей с крайне ироничным выражением.
— Люди… — он остановился, выделяя интонацией это слово, — как вы собираетесь отыскать истину и достичь своей цели, если не можете договориться между собой? Смеш-ш-шно…
В первую секунду никто не нашёлся, что возразить, потому как призрак действительно указал на самое слабое место отряда. Но Чезаре тут же уцепился за другое слово, если уж не мог оспорить основной смысл фразы:
— Ты так говоришь о людях, словно сам никогда не был человеком!
Смех нежити резко оборвался, Дэреш отвернулся в сторону, начал переберирать пальцами странички книги, лежащей на бюро, не глядя в неё.
— Я был единственным человеком в Ликане. — Сделал ударение на слове «человек». — Но сейчас мы говорим не об этом!
— Не могу поверить… — молодой монарх действительно пребывал в шоке. Не каждый день узнаёшь, что тот, кому ты безоговорочно доверял, тот, с кем ты всегда советовался, тот, чьё мнение было для тебя самым важным, что он… — Нет! — Вилренг помотал головой, стремясь сбросить наваждение и осознать, что всё случившееся — всего лишь один из предутренних дурных снов, которые изредка посещали принца.
Он ещё раз внимательно перечитал бумаги, раскинувшиеся веером на столе. Свидетельства против Верховного жреца были неоспоримыми, а обвинения — очень тяжёлыми. Тут и взяточничество, и использование служебного положения в личных целях, и незаконные жертвоприношения, и нарушение запрета на пропаганду культа среди людей, который был одним из условий заключённого совсем недавно союза с Римом, и даже намёки на заговор против жизни самого Вилренга.