Лук был для нее слишком тугим, пришлось напрячь все силы, чтобы его натянуть.
Но вот темное пятно перестало двигаться. Оно замерло так внезапно, что все это показалось обманом зрения.
— В кого ты целилась? — Кадмос почти бесшумно вынырнул из тени и подбежал к Керизе.
Она указала рукой.
— В… в собаку. Она ползла. Вот, теперь лежит без движения.
Но у Кадмоса, видно, зрение было острее, потому что, всмотревшись в темный силуэт, он живо ответил:
— Это не собака! Кажется… человек! Да, человек!
— О, богиня! Я целилась в человека? Кто… кто это может быть?
— Наверняка римский шпион! Жди здесь! Держи лук наготове и, если что, не дай ему уйти. Может, он просто затаился! Не верю, что ты попала! Далеко, да и ночь!
Он снова сбежал с башни, созвал нескольких воинов, затем в ночной тишине отчетливо скрипнула отворяемая калитка, скрытая в изломе стен, и через мгновение по ту сторону рва показалось несколько осторожно идущих фигур. Они подошли, окружили темное пятно, после чего двинулись обратно к калитке, неся какую-то ношу.
Керизе показалось, что ночь уже на исходе, прежде чем на каменных ступенях снова зашуршали шаги и рядом с ней встал Кадмос. Он был явно взволнован.
— Ну что, Кадмос, что? Это…
— Да, человек! — поспешно, тихо ответил тот. — Женщина!
— Женщина? Здесь?
— Это Анабала, наша шпионка, что доставляла вести из лагеря консула.
— О, Танит!
— Ее ударили широким копьем. Она умирала, когда мы ее подняли. Потому-то она и ползла, и у нее не было сил окликнуть нашу стражу.
— Бедная! О, но она, верно, несла какие-то важные вести!
— Верно! Именно это меня и тревожит. Когда мы несли ее к воротам, она пыталась что-то сказать, но я разобрал лишь: «Они выступили…» Хотя десятник из стражи утверждает, что она шептала: «Они выступят…» Что-то происходит в римском лагере, а мы не знаем что!
За стенами застучали копыта, и какой-то запыхавшийся голос принялся кричать снизу:
— Эй, шалишим Кадмос! Эй, Кадмос!
— Я здесь! Кто меня ищет? — Кадмос перегнулся через зубец.
— Меня послал Мардонтос, что стережет Тевестские ворота. По старой дороге от Утики идут римляне. Видно, что тащат многочисленные машины. Идет и пехота.
— Атака? Ночью? Хорошо. Кериза, спеши к Гасдрубалу. Теперь я понимаю слова Анабалы! Они и впрямь выступили! Но это безумие дорого им обойдется! Найди меня у Тевестских ворот! Эй, будить людей! По всем стенам — тревога!
Далеко в ночной тишине раздались звуки труб и рогов, вспыхнули поспешно зажженные светильники, запылали огни под котлами со смолой, гарнизон занял свои места на стенах. В лунном свете виднелись медленно приближающиеся римские машины, прикрытые плотными, развернутыми отрядами пехоты. Они шли не только к Тевестским воротам, но и к Тунесским, и к великим воротам Ганнона, шли медленно, демонстрируя силу и уверенность в себе.
Но никто и не подозревал, что это легат Лелий, следуя принципу, что лучшая оборона — это нападение, согнал всех оставшихся в лагере людей — рабов, слуг, поваров, легкобольных — и велел им толкать к стенам столько машин, сколько возможно. Свои два манипула он развернул в одиночные шеренги и изображал массированное, решительное наступление.
Весть о настоящем, готовящемся наступлении Сципиона, которую несла Анабала, так и не дошла до защитников города.
46
Прошло два дня после странной, кроваво отбитой атаки римлян. Ветер все дул с суши, не позволяя флоту выйти в море, что почти доводило Эоноса до болезни, а всех остальных — тревожило. Ибо было совершенно ясно, что римские шпионы доносят консулу обо всем, что творится в городе, и наверняка постараются донести и о таком важном деле, как завершение строительства флота.
Но хватит ли удвоенной стражи и постоянной бдительности, чтобы помешать им выбраться за стены? А вернее — надолго ли их хватит?
На третий день самум начал стихать, но все еще дул слишком сильно, чтобы корабли могли выйти в море. Все моряки сходились в одном: такое продлится еще пару дней, после чего наступит штиль.
— Не буду я, верно, ждать восточного ветра! — терял терпение Эонос. — Пойду на одних веслах! У нас и так будет преимущество!
— Римляне спустили на воду те три триремы, что чинили у Тунеса! — предупреждал Фали, дерзкий малец, который на маленьком челне пускался в одинокие ночные разведывательные вылазки.
— Это им не поможет! О, Мелькарт, останови же наконец этот ветер и дай нам выйти в море!