И тогда Гасдрубал понял. Бледный, потрясенный, в ужасе он повернулся к Эоносу:
— Скорее! Камнями! Топите эти посудины! Не дайте им доплыть до тех, тонущих! Клянусь Мелькартом, Танит и Молохом, скорее! Скорее!
Он и сам сбежал к машинам, подбадривал, торопил, даже помогал. Но град снарядов все равно был неточным, и хотя то тут, то там на римском корабле рушилась мачта, ломался борт или вспыхивал пожар, почти все они добрались до своего места, соединились с предыдущими и лишь там добровольно затонули.
Когда луна поднялась высоко и уже не мешала целиться, на гладкой воде виднелась лишь неровная линия обломанных, догорающих надстроек, что были установлены на палубах, кое-где — верхушка мачты, какие-то плавающие обломки.
Для знатока сомнений уже не было. Эонос прошептал вождю:
— Они заперли нас! Эти галеры, верно, были полны камней! Потому они так низко сидели в воде и так медленно шли!
— А здесь, слева от них, — нельзя ли обогнуть?
— Нет. Оказывается, они хорошо знают наше море. Там сразу начинается отмель. Лодка пройдет, но бирема сядет на мель! Верно, сами кабиры вели эти корабли! Верно, Зебуб надоумил Сципиона! Он запер нас! И это теперь, когда у нас готов флот! С ума сойти можно!
— Наверное, именно потому, что у нас готов флот! Они точно знают об этом! — пробормотал Гасдрубал, глубоко вздохнул и неожиданно сильным, радостным голосом приказал:
— Трубить в трубы! Послать в город людей с вестью: боги милостивы к Карт Хадашту! Весь римский флот потоплен! Радоваться и приносить богам благодарственные жертвы!
Но, крича это, он смотрел на Эоноса с тревогой и почти с отчаянием.
48
— Прорваться нет никакой возможности! — решил через несколько дней Гасдрубал, и Эонос, хмурый и почти больной от отчаяния, вынужден был с ним согласиться. Римляне, работая по ночам, так завалили камнями затопленный ранее флот, что перед входом в порт образовался почти сплошной вал. За этой завесой постоянно дежурили их боевые корабли, на песчаном полуострове стояло лагерем почти пол-легиона, за валом и частоколом были расставлены многочисленные машины.
Гасдрубал возвращался на Бирсу, намеренно сделав крюк через порт. В первой его части, предназначенной для торговых судов, стояло лишь несколько галер: те, что недавно прорвались в город с грузом продовольствия. Во второй части, в военном порту Котон, радовали глаз пятьдесят новых, добротных трирем. Они были построены просто, без обычных украшений, резьбы и росписей, но тем сильнее подчеркивали свое предназначение и грозную мощь.
Это, конечно, были не времена расцвета Карфагена и его владычества на море, когда огромный, круглый бассейн Котона едва вмещал собранный флот, но и сейчас здесь стояла сила весьма значительная.
Тем более значительная и ценная, что флот римлян был по-прежнему рассеян от Греции до Геркулесовых столбов, а под Карфагеном они держали в данный момент лишь двадцать с небольшим галер. Этот флот укрывался во время бури или сильного волнения в Утике, а в хорошую погоду лениво патрулировал порт и пролив, ведущий в Тунесский залив.
Застать врасплох, имея двойное превосходство, и смести римский флот, затем снова воцариться на море, подвозить все, что угодно, отрезать армию Сципиона, атаковать ее на перешейке с четырех сторон одновременно — таковы были мечты Гасдрубала, мечты, которые, казалось, уже близки к осуществлению, когда неожиданный маневр римлян и блокада порта перечеркнули все.
Гасдрубал остановился у воды и смотрел на ровные ряды стоявших на якоре кораблей. На весла были отобраны сильнейшие из римских пленников. Экипажи укомплектованы из рыбаков и моряков, хорошо знающих море. Воинские отряды, расквартированные на побережье и в любую минуту готовые к посадке на борт, были настолько отборными, что лучших не было во всем Карфагене. Вооружение кораблей и каждого отдельного воина было продумано и многократно проверено.
Эонос клялся, что с равным числом римских галер он управился бы за час и не страшится даже значительного перевеса сил у врага. Люди рвались в бой. А тут — все насмарку! Весь огромный, многодневный труд — насмарку!