Она снова отдернула занавесь.
— Капурас!
— Слуга твой слушает, госпожа!
— На невольничий рынок!
— Слушаюсь, госпожа! Но осмелюсь заметить, что уже поздновато. Всех, кто получше, наверняка уже раскупили.
— Кто знает. Часто торговцы приберегают лучший товар напоследок. Вели поворачивать!
— Слуга твой слушает!
Но Капурас, как оказалось, хорошо разбирался в торговле рабами, ибо на рынке и впрямь не было ничего интересного. Люди еще толпились у помостов, на которых продавцы выставляли свой товар, и шли ожесточенные торги; было даже немало женщин и девушек на продажу, но все это были лишь работницы, а не тот изысканный товар, что был нужен Лабиту. Последних двух, кажется, скифянок, судя по их белой коже и светлым волосам, в тот самый миг, когда жрица прибыла на площадь, купил вольноотпущенник Сихакара.
— Опять он меня опередил! — со злостью прошипела Лабиту, и Капурас, должно быть, услышал, потому что вдруг наклонился к лектике и прошептал:
— Госпожа, соблаговоли выслушать ничтожные слова твоего раба!
— Говори.
— Госпожа, я, кажется, догадываюсь, что твоя святость ищет сегодня на рынке. Увы, ничего нет! Но, госпожа, когда нет нового карбункула или цианоса, можно поднять из грязи хоть калаит, очистить его, и он станет прекрасен.
— Как это понимать?
— О, госпожа, когда на рынке нет рабынь, годных в иеродулы, их нужно искать в ином месте. Не в сараях крупных купцов-богачей, ибо те сразу же взвинтят цену, как за девственниц. Но ближе. А вернее, да простит меня невеста богини, — ниже. Здесь, в Малке, есть много заведений, хм, в которых исполняется воля Астарты, хотя имя богини там и не упоминают. Там можно найти порой… ну, не жемчуг, но все же полудрагоценные камни.
— Но у них же острижены волосы!
— Что за беда, госпожа, что за беда? Квеф все скроет. — Он понизил голос. — А если хорошо поискать, можно найти такую, что за освобождение и возвышение будет очень благодарна и усердно отслужит. Гедешот для нее — ведь это большая честь, чем для сборщика пошлин в порту стать суффетом.
— Говори правду, Капурас. У тебя есть кто-то на примете?
— Одна, госпожа! Но если будет на то воля твоя, найду и еще!
— Кто же она?
— О, мудрейшая! Пунийка, обиженная родичем…
— Хорошо. Сегодня до заката она должна быть у меня. Насчет остальных я решу позже. Вели нести лектику в храм.
9
Кериза провела остаток дня в ожидании у дворца Абдмелькарта, но когда богач прибыл, он не захотел даже слушать ее мольбы и велел немедленно убираться. Лишь от слуг она узнала, что, получив вести о нападении Масиниссы на восточное побережье, господин разбил любимую статуэтку, говорят, этрусскую, изрыгал самую грязную брань и, наконец, велел нести себя как можно скорее к суффетам. Похоже, добрых вестей он оттуда не принес. Раз он до сих пор в такой ярости, лучше не попадаться ему на глаза в такие дни.
— Галера под командой Терона? Он о ней ничего не упоминал. Но на Балеарские острова, куда должен был плыть Терон, уже ушла другая галера. Так что вернется он нескоро.
Все это звучало подозрительно и грозно, и Кериза возвращалась домой в отчаянии, почти не замечая, что творится в городе, не чувствуя возбуждения уличного шума, не реагируя даже на приставания пьяных, которых было больше, чем когда-либо.
Из оцепенения ее не вывело даже то, что сквозь щель в занавеси на окне их кухни пробивался свет и что за столом сидела Стратоника с откровенно радостным лицом. Кериза что-то буркнула в ответ на приветствие и потянулась за ведрами, в которых носила воду. Но ведра были полны.
— Поблагодари Стратонику, она тебя выручила, — буркнул Макасс, не глядя на дочь.
— Не говори так, Макасс, — живо поправила его женщина. — Я просто не могла смотреть на твое одиночество. Для тебя я принесла воду!
— Спасибо тебе. Где ты была, Кериза?
— У достопочтенного Абдмелькарта, — тихо ответила девушка.
Макасс тут же все понял.
— Зря ты туда таскалась и теряла время. О судьбе той галеры еще никто ничего знать не может. Уповай на милость Танит, покровительницы любви, и жди терпеливо.
— Молитвы действеннее, когда подкреплены жертвой, — с нажимом заметила Стратоника.
— Какой? Что я могу принести в дар богине? — нехотя буркнула Кериза.
— Можешь, можешь! Скоро будет священная ночь…