— Скоро? Да ведь она была всего полгода назад.
— Ничего! Твой отец принес эту весть, а он знает.
Макасс нетерпеливо шевельнулся.
— Это все пустяки. Глупости для баб и молокососов. Есть вещи поважнее: герусия и суффеты решили созвать народное собрание. Чтобы умилостивить богов и спасти город, нужно, говорят, принести в жертву Молоху сто детей.
— О, вот это да! — оживленно закивала Стратоника. — Это хорошая мысль! Угодны богам такие жертвы, и всегда после этого сопутствовала удача и везло во всем.
— Неправда! Детей — Молоху? В эту раскаленную печь? Это ужасно! Это чудовищно! Нужно быть бессердечной! Нужно не быть женщиной, чтобы одобрять такое!
— Кериза, осторожнее! — Макасс поставил кубок с вином на стол и произнес сурово, хоть и не поднимая глаз: — Смотри, с кем говоришь! Ибо Стратоника скоро станет хозяйкой этого дома, моей женой. Понимаешь?
Женщина гордо выпрямилась и с торжеством взглянула на Керизу.
— Чтобы ты знала! Ну, теперь я тобой займусь. Кончится это твое шатание по городу, это пренебрежение домашними делами! Кончится! Люди добрые, поглядите! Девке не по нраву жертвы! Да чтоб у тебя отсох твой поганый язык! Теперь на весь дом может обрушиться несчастье! Кабиры все слышат! Разве что жертвой умилостивить!
Она огляделась, словно уже выбирая предмет, достойный принесения в храм, и вдруг, рассмеявшись, указала на Керизу.
— Нужны жертвы! Непременно! Макасс, понимаешь? После ее слов жди беды. Боги мстительны. А девке не нравятся жертвы Молоху? Так пусть она умилостивит богов подобающей жертвой.
— Но что принести в жертву? — с тоской и тревогой спросил Макасс.
— А ее! Раз богохульствовала, пусть и умилостивит! Хе-хе, она с радостью принесет такую жертву! Пусть идет в рощу при храме. Уж она-то знает дорогу!
— Это неправда! — Кериза вспыхнула и взорвалась гневом. — Я… я никогда! Отец знает!
— Да что там отцы знают о дочерях. Женщина порой не уследит, что уж говорить о мужчине. Я-то за тобой присмотрю, это точно, но что было, то было. А ты на меня тут не кричи! Кадмоса своего можешь не ждать. Если он поплыл на Керкину, то ему конец!
— О, Танит, защити! — простонала Кериза, и Стратоника тут же подхватила:
— Верно говоришь. Хоть что-то. Нужна милость богини, нужна ее защита, чтобы спасти этого верзилу! А ты возмущаешься, когда я говорю, какую жертву ты должна принести. Да имей же сердце, девка! Любимого своего спасать не хочешь? И ведь это не что-то дорогое или неприятное! Наоборот, милая, хе-хе, очень даже милая жертва! И достойная. Первейшие дамы и девицы из богатейших домов — все в эту ночь тайком спешат в рощу.
На лестнице заскрипели доски, кто-то тяжело поднимался, останавливаясь; занавесь в дверях поднялась, и на пороге возник какой-то чужой человек в сером плаще.
— Здесь живет Макасс, мастер-каменотес? — спросил он тихо, с почтением.
— Это я! Кто ты и с чем пришел?
— Святейшая Лабиту, великая жрица храма Танит, зовет тебя, Макасс, явиться утром в храм. Она хочет поручить тебе трудную и ответственную работу.
— Я приду, как велено, хотя… хотя у меня столько работы, что и не справлюсь.
— За работу для храма ты получишь щедрое вознаграждение. А также снизойдет на тебя милость богини.
Стратоника дернула за руку колеблющегося мужчину, и тот поспешно ответил:
— Я приду! О да, это честь для меня! Я приду!
Но посланник жрицы не уходил. Он оглядел обеих женщин и слегка склонил голову.
— Святейшая Лабиту слышала также, Макасс, что у тебя есть дочь, Кериза.
— Это я.
— Я так и подумал. Великая жрица хочет говорить с Керизой сегодня же.
— С моей дочерью? Великая жрица Танит! Откуда она ее знает? Что ей от нее нужно? — Макасс был удивлен и даже явно обеспокоен.
Стратоника живо вмешалась:
— Не спрашивай столько, а слушай! Это великая честь для девушки! Сама Лабиту ее зовет! Хо-хо! Иди сейчас же, Кериза, сейчас же!
— Мне велено проводить Керизу в храм, где ждет великая жрица, а также заверить тебя, Макасс, что ее с подобающим уважением проводят домой. Ибо город сегодня возбужден и неспокоен, и легко нарваться на непристойные приставания.
— Ее проводят? — Стратоника уже распоряжалась как хозяйка дома. — Это хорошо. Пусть тогда идет. Возьми плащ, Кериза, ночь может быть прохладной. И помни, веди себя прилично!
— Она умеет себя вести, — заметил Макасс, когда дочь ушла с посланником Лабиту. — Сколько раз бывала в лучших домах. Да и эту жрицу она тоже причесывала… Нет, то была еще прежняя, та, что перебралась в Утику. Может, и эта Лабиту хочет, чтобы Кериза ее причесала? Откуда бы ей еще знать ее имя? И зачем бы она звала ее ночью?