— Жемчуга? На суше?
— Хе-хе, а где же еще? Красивых жемчужин. А такие на Сицилии бывают, бывают! Да и пора уже развлечься, а то живем, как римские весталки, столько времени. Но добычи здесь не найти. Мы двинемся туда, где нас никто не ждет. На восточное побережье, как можно ближе к Сиракузам.
— Но там же флот!
— А да, да. Но в Сиракузах. Уж я-то знаю такие бухточки, где прекраснейшие виллы-инсулы богачей стоят у самого моря, уверенные в римской мощи и защите. Хе-хе, вот туда мы и нанесем визит! Главное — не поджигать, и пока весть дойдет до Сиракуз, мы уже будем далеко.
Он взглянул на молодого товарища и толкнул его локтем.
— Эй, Кадмос, а какие в таких инсулах бывают девки! Боги! Аж не верится, что это такой же человек, как мы, что он должен есть, спать. Кажется — богиньки, созданные лишь для любви. Ну, постарайся добыть что-нибудь эдакое.
— Не хочу! — покраснел Кадмос. — Позабавиться с пленницей — конечно. Положено, да и нужно. Но никаких там воздыханий. У меня есть своя девушка в Карт Хадаште. Лучше не найду.
— Молодые всегда глупы, — пират недовольно пожал плечами.
Первая попытка, однако, не удалась. Бухта к югу от Сиракуз была и впрямь укромной, хорошо защищенной, на холмах виднелось несколько белых, зажиточных поселений, а в парке высились высокие стены какой-то инсулы. Они входили уже в сумерках, гребя медленно, почти бесшумно. Разве что плеск капель, срывавшихся с ровно поднимаемых весел, мог насторожить тех, кто был на берегу. Но порой большая рыба производит больше шума, чем они.
15
— Знаешь, Преция, отъезд уже решен. Завтра на рассвете. Мы должны подняться на борт еще сегодня вечером. Ах, какой у тебя красивый браслет! Покажи, сирийский или вавилонский? Как он идеально подходит к твоей столе. Не бойся! Гай уверял меня, что войны не будет. Карфаген не осмелится защищаться, да и не сможет. Он ведь отдал весь флот, все машины, все оружие.
— Но, Плотина…
— Ты не рада? А я уже сыта по горло этими Сиракузами и ожиданием! Хотя Гай смеется и говорит, что на войне постоянно чего-то ждешь, чтобы потом нестись сломя голову. Вино здесь хорошее, но рыбу готовить они не умеют. А эти здешние дамы с их модой, словно из времен Нумы Помпилия, с их чопорностью… Ох, надоели они мне! Но теперь мы уж точно отплываем. Флот выступает, но идет не прямо на Карфаген, а сперва на юг. У них там какие-то дела. А мы выйдем завтра утром и встретимся с ними у самого города.
— А я все-таки немного боюсь.
— Чего? Ах, Преция, мы ведь плывем на военной триреме, и столько солдат будет на борту. К тому же у Карфагена не осталось ни одной галеры.
— Я боюсь моря.
— Мы принесем дары Нептуну перед отплытием, чтобы он нас не слишком качал. Впрочем, это недалеко. Через два дня будем на месте.
— А Антония наконец решилась?
— Да, конечно. Она просто любит вечно устраивать суматоху, чтобы привлекать к себе внимание. Плывут Ливия, Антония, Децимия, Клавдия, Горация, Тарентия, Ливилла, Юлия Лингина, Юлия Цепиона, ты и я. Ах, Преция, какая волнующая поездка нас ждет! Я, наверное, сегодня не усну!
— Завтра ты будешь бледной, а Марк Перперна так восхищается твоим румянцем.
Плотина пожала плечами.
— Мальчишка! Он мне безразличен! С нами едет Фульвий Флакк.
— О? Он ведь должен был командовать флотом?
— Он примет командование под Карфагеном. А сейчас плывет с нами. Ох, Преция, какой это великолепный мужчина!
— Доспехи ему очень к лицу, — поддакнула младшая из подруг, мысленно добавив: «Потому что не видно ни живота, ни лысины!» Вслух же сказала: — Но ты права, уснуть этой ночью будет трудно.
Пират Тридон тоже не спал, но не от радостного возбуждения, а от гнева. Впервые ему не удалось нападение на намеченное селение. Сам Аид, должно быть, выплюнул из тьмы ту центурию, которой вздумалось заночевать именно там! В такой укромной, тихой бухте! Застигнутые врасплох, римляне тотчас же схватились за оружие и сомкнули ряды. О бое не могло быть и речи; пираты едва успели уйти на свою галеру, да и то со значительными потерями. Хуже всего был бунт гребцов, которые, услышав бой на берегу и хриплые звуки буцин, сзывавших солдат в строй, бросились на оставленных на корабле надсмотрщиков. Нескольким как-то удалось освободиться от оков…
Когда Тридон с товарищами отступил на галеру, он застал на палубах и в трюме ожесточенную, смертельную схватку. Что и говорить, застигнутые врасплох, разъяренные после поражения на берегу, пираты набросились на бунтовщиков, но опомнились слишком поздно, когда в живых осталось всего несколько гребцов.