Бомилькар тихо рассмеялся.
— Бывают убытки лучше прибылей. Ты мне еще спасибо скажешь.
Он обратился к сидевшей ближе всех пленнице — это была Антония, безразличная, едва в сознании, грязная и растрепанная. Глаза ее были упрямо устремлены в доски под ногами, она ни разу не взглянула ни на спутниц, ни на новых господ. Бомилькар довольно бегло заговорил по-латыни:
— Прости, домина. Но туника твоя…
— Мне снять ее? — женщина вздрогнула, словно очнувшись, и послушно подняла руку к застежке.
Бомилькар со всем уважением остановил ее жестом.
— Домина, я лишь хотел заметить, что туника слегка разорвана на левой груди. Может, уложить складки вот так… О, теперь ничего не видно. Впрочем, у меня в доме найдутся одежды новые и целые, хоть и недостойные столь знатных дам.
В его голосе не было ни насмешки, ни двусмысленности. Звучало лишь уважение, вселяющее надежду. Первой Юлия Децимия подняла голову и в свете луны попыталась разглядеть странного покупателя. Бомилькар заискивающе улыбнулся, что, однако, не сильно украсило его одутловатое, жирное, циничное лицо.
— Ты так странно говоришь, пуниец… Кто ты? Что ты с нами сделаешь? Ты говоришь: «Мой дом!» Это… это лупанарий?
Бомилькар с почтением склонил голову.
— Оставь всякие опасения, достопочтенная. Кто я? Бомилькар, геронт Карфагена, а заодно и почитатель Рима.
Клавдия взглянула с любопытством. Имя это было ей знакомо. Не раз ее отец жаловался, что сторонники Рима обходятся слишком дорого, а влияние их в карфагенских Советах ничтожно. И как самого жадного и циничного он упоминал именно некоего Бомилькара, геронта. А теперь этот человек купил их у пиратов, везет куда-то и обращается с таким уважением.
Карфагенянин не понял этого испытующего взгляда и продолжал:
— Куда я вас везу? В мой дом. Там есть сады, слуги, все к вашим услугам. Там вы отдохнете, забудете об этом страшном приключении, которое ниспослали на вас боги, а как только будет можно, я отвезу вас в Утику, где уже римский гарнизон и римская власть.
— Почему не сейчас же? — с подозрением допытывалась Юлия Децимия. — Хочешь поторговаться и больше заработать?
— Достопочтенная, ты меня обижаешь! — торжественно возразил Бомилькар. — Хоть я и отдал за вас этим пиратам все свое состояние, я не потребую ничего. Ни асса. Лишь из уважения к Роме и из сострадания я выкупил вас у пиратов. Вас должны были продать в Египет, а там… ну, вы, я думаю, знаете, какова была бы ваша участь. Я же отвезу вас к римским властям. И прошу лишь об одном: чтобы вы запомнили, что свободу вам вернул, обращался со всем уважением и отдал за вас состояние Бомилькар.
Он вспомнил, что его компаньон немного понимает по-латыни, и тут же добавил:
— Бомилькар и его родич Герешмун. Благоволите запомнить: Бомилькар и Герешмун!
— Почему же ты не везешь нас прямо в эту Утику? Это ведь, говорят, очень близко.
Бомилькар серьезно кивнул.
— Так и есть, достопочтенная, близко. Но… но разве ты хотела бы показаться своим соотечественникам в таком состоянии? После хорошего отдыха, одетая, умащенная благовониями, причесанная — это другое дело. Правда? Впрочем… впрочем, есть и другие причины, политические. Клянусь лишь Танит, нашей девственной богиней-покровительницей, что я отвезу вас, как только смогу.
— Мне уже все равно, — простонала самая юная из всех, Теренция. — Слишком поздно ты выкупил нас из этих грязных лап. Слишком поздно, пуниец.
— Не выказывают они особой благодарности, — пробормотал Герешмун. — А я все никак не пойму, на что ты рассчитываешь? Зачем такое состояние тратить на этих римлянок, которым ты обещаешь свободу?
— Может, даже и сдержу слово. Ты умеешь хорошо считать прибыли, но ничего не смыслишь в политике. А нужно предвидеть. Что может быть в ближайшее время? Либо город сдастся Риму, как Утика, и тогда мы отвезем этих дам, как я и обещал. И кто будет у римлян в милости? Бомилькар и Герешмун! А с Римом можно будет делать хорошие дела! О, хорошие! Либо верх возьмут — тьфу! да пожрет их Зебуб! — эти безумцы, что хотят сопротивляться! И кто тогда окажется смельчаком, кто не выдал, несмотря на приказ, римских пленниц? Кто этим обретет вес? А если Молох потребует жертв, то разве этих девок нельзя будет с выгодой продать? Нужно обезопасить себя со всех сторон.
В то же самое время совершенно так же рассуждал Сихарб, убеждая своих сообщников, несколько напуганных огромной суммой, уплаченной за Флакка, его штаб и оружие, захваченное пиратами на триреме. Пленники? Их спрячут под каким-нибудь предлогом, а потом либо отпустят с почестями, либо выдадут тому, кто будет у власти. А оружие тоже продастся хорошо, лишь бы в нужный момент. Когда какого-то товара нет на рынке, он взлетает в цене. А оружия как раз в Карт Хадаште и нет. Значит, хороший купец прячет то, что имеет, и ждет. Суффет Гасдрубал не оценил великой возможности — его убыток. А прибыль тех, кто оценил и не побоялся рискнуть.