Еще немного, и мог бы наступить полный крах. Тогда он никогда не смог бы продолжить свои исследования. А что самое страшное - его навсегда разлучили бы с Лизой.
4
- Что вы от меня требуете? Скрыть правду? - высокий мужчина смотрел на Александра настолько суровым взглядом, насколько были способны его синие глаза. Идеальные черты лица стали похожи на каменное изваяние от напряжения мышц. Было видно, как мужчина испытывал сильное чувство негодования, изо всех сил борясь, чтобы не спустить на Соколова всех собак.
Александр старался смотреть на него в ответ мягким взглядом, надеясь на искреннее понимание, но пока результатов не было. Этот человек должен будет через несколько дней принимать роды у Екатерины, и то, что он может увидеть после рождения, станет для него важной информацией, которую он обязан сообщить куда следует.
- Я уже лишился супруги, не хочу лишиться и дочери, - ответил Александр со всей серьезностью в голосе. В эти минуты разговора Екатерина лежала в палате роддома этажом ниже под тщательным наблюдением врачей. Соколову очень хотелось зайти к ней, но он осознавал всю тяжесть ситуации, оттого и хотел оставить ребенка. Ради этого Александр собирался бороться даже с таким непредвзятым и упрямым врачом.
- Дочери? - переспросил тот, словно пытаясь этим подчеркнуть всю сложность надвигающейся ситуации.
- Именно так, - ответил Александр, - я хочу забрать свою дочь после родов. Екатерина уже отказалась от нее. И я не позволю, чтобы…
- Она же будет почти чудовище, - сказал мужчина, наклонившись вперед. Его глаза были словно две океанические впадины. Соколову в этот момент сильно захотелось ударить собеседника по лицу, да так, чтобы навсегда подпортить его искусственно созданную красоту.
- Это моя дочь, - процедил он сквозь зубы, так же подавшись вперед, - я знаю, какая она будет, поскольку я сам в этом виноват. И поэтому не позволю сделать из нее подопытного.
Мужчина выпрямился. На мгновение показалось, что слова Александра дошли до него. Может быть, даже задели за живое.
- Я постараюсь что-нибудь предпринять. Но ваша просьба полностью нарушает все мои обязанности, - сказал доктор, но Соколов в его словах услышал столько лжи, что не оставалось никаких сомнений о том, что он сообщит о рождении такого ребенка.
Через три дня Екатерина родила. Девочку сразу же убрали от нее, не показав, но на теле младенца не было никаких явных признаков мутации. Это стало проявляться позже, вначале прослеживалось слабое умственное развитие, затем проявились и физические дефекты, прогрессирующие с каждым годом.
Александр вывез младенца из родильного дома в загородный дом, где полностью занялся воспитанием. К нему не нагрянули представители никаких служб, хотя он был точно уверен в их осведомленности. Принимавший роды врач все же не придал широкой огласке рождение такого ребенка.
Екатерина, уехав из роддома, постаралась забыть как можно скорей весь этот кошмар. Она вследствие последних месяцев получила тяжелейшую психологическую травму, требующую долгого времени для исцеления.
Знал о Лизе только лучший друг Александра Анатолий Кравцов, но он был не из тех, кто способен на предательство. Мало того, он всячески помогал в воспитании ребенка почти с самых первых дней. Спустя семнадцать лет все стало легче или, может быть, Александр попросту привык к такому почти затворническому образу жизни. Он жил, плывя по течению, не строил планов на будущее, помогая лишь только в выживании Лизе и бесконечно поражаясь ее таланту. А она была очень талантлива, намного способнее всех тех, кому на генетическом уровне вложили художественную гениальность. Лиза писала картины редко, в основном в те моменты, когда могла совладать с собственным телом. Из-под ее рук выходили картины настолько прекрасные, что у Александра не раз возникала идея сделать выставку. Но он знал, что это невозможно. Люди сразу же захотят увидеть автора.
Еще Лиза писала стихи. Кривым, размашистым поЧерком не попадая по линиям в тетрадях. Девушка не пользовалась компьютером, поскольку для нее это было очень тяжело. Она также не могла записывать и воспроизводить на экран свои слова, мысли, фантазии, как это делали почти все современные художники и литераторы. Ее дикция была очень плохой, а в голове творился настоящий сумбур.
Но она продолжала творить шедевры по старинке так, как это делали люди всегда. И у нее превосходно получалось. Одну из таких картин Александр повесил у себя в спальной комнате, он смотрел на нее в те моменты, когда Лизе было особенно тяжело из-за очередных приступов мигрени или психоза. Он слышал ее крики, состоящие из несвязанной речи, не сводя взгляда с картины.