Что ж, поехали, найдём храм в этом океане вечного мрака и порока. А пока едем, я расскажу тебе пару историй, что так любят травить таксисты своим клиентам… Нет, радио не включу, а то оно может тебя напугать, с непривычки. Как бы тебе сказать, хм, иногда на волнах пробиваются голоса. Они будто беседы ведут, где-то далёко, еле слышно, но иногда – могут закричать громко, будто бы зовя на помощь. Возможно, мы слышим мёртвых. А может и живых. Сам решай. Тут вообще каждый свой конструкт мира выстраивает. Я стараюсь к одному заключению не приходить.
Ладно, слушай, значит: вёз я как-то клиента и …
Курьер
— О, здорова, малой.
— Привет.
— Как жизнь молодая?
— Да так...
— Чё, бабы не дают что-ли? — собеседник блеснул дугой далёких от белоснежности зубов.
— Будто ты не знал.
— Да расслабься! Вообще?
— Есть одна конечно... Хотя... Фиг этих баб поймёшь! Вроде нравлюсь, а вроде и нет.
— Так чё тупишь-то? Вина с ней бахни, и всё.
— Какое вино? В картонке? У меня даже на проезд не хватит.
— Да не ссы, две смены откатаешь и нормально.
— Вот так просто? И это сработает?
— Точно тебе говорю.
— Ладно, попробую. Спасибо.
— Успехов. С заказами, естественно, а не бабами.
Надев куртку, я махнул собеседнику рукой и вышел из помещения. Здания одно за другим начали медленно плыть в боковом зрении. Стеклянные небоскрёбы перемежались двухэтажными коробками, деревянными избами, а иногда и зданиями с резными колоннами и прочей мишурой на манер античности.
— Мне кажется, или этот дом?... Нет, бред. Да и какая разница?
Среди плывущих мимо построек начало пропадать хоть как-то развеивающее тёмную атмосферу разнообразие — исчезли иглы-великаны, подпирающие извечно сумрачное небо, испарились и квазимраморные призраки полупрошлого, если оно у нас есть. Остался только массив обречённых на вечное дряхление и гниение деревянных домишек да бетонных коробов. Как будто Город оттеснял всё серое и старое подальше от центра — к трущобам. Но, разумеется, это далеко не его заслуга. Среди карликовых муравейников выросла одна из немногочисленных панельных многоэтажек. Стены пестрили уличным искусством — граффити, подавляющая часть которых в данном случае не зря считалась вандализмом. У подъезда сновали малолетки с энергетиками, чуть подальше — подростки с чем-то покрепче. Металлическая дверь домофона тоже не смогла избежать казни через пожизненное обезображивание. Ладонь легла на металлическую ручку странной, неприятно лежащей в руке формы. Рывок на себя — тяжёлая дверь невозмутимо смотрит на чужака, даже не сдвинувшись с места.
— Да ладно. — невольно вырывается изо рта.
Повинуясь электрическому сигналу, темнота на экране покинувшего кармана телефона рассасывается. Пурпурная иконка приложения раскрывается на весь экран — имя, заказ, адрес, номер телефона... Пустующее поле «комментарий» ехидно смеётся надо мной.
— Ну разумеется.
Губы непроизвольно поджимаются, складываясь в тонкую линию. Выдох.
— Не знаете код?
Шёпот в толпе мелкотни затих. Долговязый черноволосый парень толкнул рыжего шкета, оглядываясь на меня. Тот яростно зашипел на соперника, пытаясь что-то доказать, но, осознав разницу между ними, сдался и подскочил ко мне. Короткие пальцы быстро набрали какую-то комбинацию, дверь пискнула и приоткрылась.
— Учись, дядя. — нагло сказал веснушчатый и вернулся восвояси — в стаю.
Хватаю дверь, пока магниты не схватились вновь.
— Мелкий засранец.
Дверь с громким ударом-хлопком закрывается, оставляя меня в почти полном мраке подъезда. В нос ударяет сыростью, плесенью и ещё чем-то, о происхождении чего я не хотел бы знать.
— Раз тут домофон рабочий, может и бегать по лестнице не придётся?
Будто прочитав мои мысли, а может и не будто, где-то вверху раздалось гудение опускающейся кабины лифта. Поднимаюсь по ступеням, шаги эхом гуляют по бетонному гробу для великана. Поворот направо... Лифт встречает меня своим, похоже уже довольно продолжительным, отсутствием.
— Чёртовы фантомные звуки. Вот думаешь, сейчас в кабине поднимешься, как белый человек, а тебе фигу прям перед носом.
Вместо металлической коробки передо мной предстала пустая лифтовая шахта, стены которой успели покрыться пятнами вполне известной, если хоть немного подумать, природы. Проём в эту радость маньяка был, похоже, когда-то заколочен досками, немногочисленные обломки которых теперь понуро висели на саморезах. Воняло из неофициального нечистотопровода, разумеется, не розами.