— Повезло, здание небольшое, не придётся бродить по этой глянцевой пустоши слишком долго.
Минуя ещё несколько переулков да закоулков, я выхожу; нет — выбегаю на финишную прямую к точке назначения. Отрываю глаза от экрана:
— Афигеть...
Маленький квадратик на карте оказывается Башней — самым большим зданием в здешних краях.
— Ну, в целом всё правильно. Башня на то и башня, что она славится не своей длиной или шириной основания, а высотой. Несколько тонн бетона, стекла и бог знает ещё чего в одному богу ведомо какую высоту.
Минуя крутилку — иначе говоря, карусельные двери, я оказываюсь в большом, полу-пустом, сверкающим вычурной чистотой и богатством помещении. Начищенные до молочного цвета плитки мрамора расстилаются от края до края зала, наполнение которого составляет пара горшков с цветами, кулер с водой, да ресепшен с единственным в помещении человеком. Заметив меня, он натянул улыбку и начал что-то набирать на компьютере — ещё одном благе богатой жизни.
— Здравствуйте! Подождите, пожалуйста, одну минутку.
Всё это время, что тянулось мучительно долго, он то и дело поглядывал на меня, не забывая растягивать губы.
— Нет, никогда я не стану жить в этом обществе с их зацикленностью на этикете. К чёрту.
Наконец из лестничного пролёта, как будто спрятанного в стене, появился высокий мужчина в полностью чёрной одежде, из которой выделялась только белоснежная рубашка, виднеющаяся из-под пиджака. Чёрными были и его усы. Мужчина на респешене что-то шепнул ему, и усатый направился ко мне, но без стрёмной улыбки, в отличие от пай-мальчика за компьютером. Хоть это и придавало ему человечности, но веяло от него чем-то таким, что он пугал не меньше, а то и больше парня на ресепшене. В трёх метрах от меня он остановился, оборвав громкое эхо шагов, гуляющее по прихожей богатой жизни, если бы она материализовалась в виде помещения.
— Я... Э... Курьер... Доставляю заказ...
— Я провожу вас.
— А, спасибо.
Быстрым, но отнюдь не торопливым шагом мы преодолели два лестничных пролёта. За поворотом последовал длинный коридор, в котором, к удивлению, была всего пара дверей, одна из которых виднелась на самом дне вертикального колодца.
— Наконец-то, отдам заказ и сразу свалю. До отвращения вылизанное место, аж противно.
— Нам сю... — хотел спросить я, но провожатый перед самой дверью свернул налево. За поворотом, который я сначала не заметил, неожиданно оказался не очередной длинный и давящий своей приторной изящностью коридор, а лифт — увидеть такой, особенно в рабочем состоянии, можно всего пару раз в жизни, не говоря уж о том, чтобы прокатиться. Мужчина остановился у самой кабины и приложил пластиковую карту к полу-прозрачной пластине на панели управления, совершенно не имеющей каких-либо кнопок. Двери тихо, почти бесшумно, разъехались в стороны, пропуская нас внутрь. Опустив рюкзак на пол, я наконец-то выдохнул.
— Место конечно противное, но сверху наверняка неплохой вид.
Также тихо двери лифта закрылись, будто бы став единой пластиной металла. Кабина дёрнулась и, после мгновения невесомости, кажется, начала движение. За всё время поездки, которое тянулось очень долго в замкнутом и, мягко говоря, небольшом пространстве, крутой дядька не оборачивался на меня, не говоря уж о том, чтобы что-то сказать. Немного привыкнув к лифту, я удивился:
— Разве нам не наверх?
— Нет.
— Странно. Хотя, с чего я решил, что заказчик ждёт меня на одном из верхних этажей башни? Ну ладно.
Лифт начал замедляться, пока через пару мгновений не остановился полностью. Двери раскрылись, впуская в кричащее тёмно-красным цветом помещение. Впереди предстали, будто бы херувимы, две больших двери из тёмной древесины. То ли из дуба, то ли ещё чего, они продавливали пространство, стягивая к себе всё внимание, будто бы даровали молчаливую клятву оберегать всё, что происходит за ними от любопытных глаз недостойных. По животу вниз пробежала холодная волна. Подойдя ближе, я заметил двух громил, одетых полностью в чёрную дорогую одежду, но всё же не так элегантно, как провожатый, успевший скрыться в кабине лифта. На фоне дверей охранники казались смехотворными, будто бы стоящими здесь просто для галочки, успокоения души ради, если она у нас ещё осталась. Подхожу ближе, предвидя допрос и всесторонний досмотр, но, к удивлению, молчаливые привратники без разговоров открывают двери и пропускают меня внутрь, лишь обменявшись короткими кивками. Чем шире становится просвет между дубовыми титанами, тем отчётливее становиться музыка, вытекающая из зала, по которому снуют фигуры в масках и одежде, плевок на которую мне и за две жизни работы без выходных не отработать.