Чиновник, ничем не выдавая своего удивления, записал что-то в большой книге, и снова обратился к женщине:
— В Город зачем едете?
— Любимый мой сейчас там.
— Кем работает, как зовут?
— Зовут Василием, танцует степ в городском ансамбле.
— Претензии к Василию есть? Недобрые чувства остались? Планы мести вынашиваете?
— Да какие уж планы мести! Он же не знал! Это все моя вина — надо было ему сразу признаться. Но, вы же понимаете, трудно сознаться — а вдруг бы он расист оказался…
— Так планы мести есть или нет?
— Нет, нет конечно!
— Хорошо, — чиновник еще что-то записал. — Вам дается право въезда в Город. С условиями ознакомлены? — женщина кивнула. — Времени у вас на то, чтобы разобраться с делами, год…
И тут Ясное Небушко не выдержал.
— Извините, — очень скромно обратился он к чиновнику.
— Что? — тот оторвался от бумаг и неодобрительно посмотрел на молодого человека. — Вам что нужно? Дождитесь своей очереди, не видите, я занят!
— Простите, — снова начал Ясное Небушко, — мне очень неловко, но, мне кажется, что в соответствии со статьей тринадцатой главы пятой «Уголовных постановлений эпохи Всеобщего Благоденствия», в случае, если у женщины с мужчиной любовные чувства по отношению друг к другу, а женщина умирает по случайной вине мужчины, то у них образуется кармическая связь на второе перерождение целиком, а не на год. Конечно, — поспешно добавил он, — я совсем не уверен, что эти положения сейчас применяются. В общем-то, я даже не уверен, какой сейчас год.
— Применяются, применяются, — удивленно подтвердил чиновник. — А, простите, вы кто и откуда все это знаете? Хотя, не важно — вы же слышали, что женщина — оборотень. Смерть оборотня никаких кармических связей не налагает, и на решение всех прошлых разногласий в последующей жизни дается год.
— Извините, вы немножко ошибаетесь, — поправил его Ясное Небушко. — В параграфе третьем ясно сказано, что настоящие положения распространяются на всех существ, вне зависимости от их природы, и обычные условия здесь не применяются.
— Что за чушь! — возмутился чиновник, нервно маша руками. — Даже спорить не буду с такой ерундой!
— А ведь он прав, — вдруг вступил в разговор лошадеголовый, сидящий за соседним столом.
— Конечно же, я прав! Я здесь работаю, а этот непонятно откуда пришел и ну вякать! — возмущенно сказал чиновник.
— Да нет, — объяснил лошадеголовый, — прав он, а не ты. Ты все время делаешь одну и ту же ошибку. В этом случае совершенно не важно, кто эта женщина. Кармическая связь все равно образуется.
— Да? — мрачно переспросил чиновник. — Ну ладно, раз ты так говоришь… — он мрачно посмотрел на Ясное Небушко, начал было что-то говорить, но передумал.
— Хорошо, вам дается разрешение на въезд. Бессрочное, — объяснил он женщине.
Та расцвела в змеиной улыбке.
Вторым к столу чиновника подошел старенький дед. Кряхтя и охая, он начал опускаться на колени. Чиновник несколько минут смотрел на это, а потом махнул рукой и зло сказал:
— На колени опускаться не нужно. Я вас и так выслушаю.
— Ох, спасибо тебе, сынок, — поблагодарил дед, и начал разгибаться обратно.
— С колен не подниматься… то есть, стоять смирно, отвечать строго на вопрос, если вопрос не поняли или не расслышали, скажите об этом, если ответа не знаете, скажите об этом, — чиновник повторил скороговоркой все то же, что говорил женщине, и задал те же самые вопросы. Видимо, они были стандартные.
Как выяснилось, дед когда-то жил с любимыми женой и дочкой. Лет десять назад жена захворала, и дочка поздно ночью побежала за доктором, который жил в соседней деревне. Бежать туда было не меньше получаса, а дочка вернулась через десять минут с каким-то незнакомым мужчиной в зеленом и сказала, что встретила его на околице, где он пытался починить сломавшуюся машину. Мужчина, по счастливой случайности, оказался доктором. Почему-то и дочка и дед нисколько не усомнились в этом. Мужчина осмотрел больную и объяснил, что сделать тут ничего не может — нужно было срочно везти женщину в городскую больницу, а машина сломалась. Больше ни у кого машины в деревне не было. Да и вообще, уже слишком поздно — времени совсем не осталось.
Дочка расплакалась, а дед все спрашивал доктора, нельзя ли хоть что-нибудь сделать. Тот как-то неохотно объяснил, что все же есть средство, но очень редкое и дорогое, и цена у него соответствующая.