Постепенно он обрел размеры, никогда ранее неведомые. Он поглотил облезлые выселки за своей прежней чертой, шагнул через реки и холмы, одев их сперва в доски и бревна, а потом в камень. Золотых башен больше не возводили и не украшали драгоценное дерево искусной резьбой. Просто громоздили один булыжник на другой, захватывая все новые земли к северу, востоку и югу. Кузницы и мастерские испускали клубы дыма, изгонявшие прочь птицу и зверя. Одним крысам по-прежнему было раздолье. Потом Город окружил себя громадными стенами. Но едва строители положили последний камень и закрыли тяжелые бронзовые ворота, как поодаль пришлось воздвигать еще одно кольцо стен, выше прежних. Все эти крепостные круги время от времени раскрывались, выпуская наружу войска, и те шли умиротворять и грабить окружающие земли.
С некоторых пор Городом стали править семь великих семей, семь властвующих домов, чьи имена были Гильом и Гаэта, Саркой и…
– Да знаю я эту историю, – снова перебил Рубина Элайджа. – Про Бессмертного и его братьев!
– Тогда мне не о чем тебе больше рассказывать. – Рубин скрестил на груди руки и откинулся назад. – Ты и так больше меня знаешь об истории Города.
Последовало молчание. Эмли ткнула Элайджу под ребра, и тот смущенно проговорил:
– Ну… ты все равно продолжай. Может, у вас что-нибудь по-другому рассказывают.
– Уверен?
– Да… Пожалуйста!
– Их звали Гильом и Гаэта, Саркой, Винцер и…
– Броглан, Хан и Керр! – с торжеством докончил Элайджа.
– И все они, – Рубин набрал побольше воздуха в грудь, – прибыли в Город тысячи лет назад. Никто даже не знает, откуда именно…
– Но они такие ужасно важные!
– Вернее сказать, были когда-то. Некоторые дома пришли в упадок и вовсе вымерли, а может, просто попрятались от более влиятельных братьев.
– Они в самом деле братьями были?
– Возможно. Только они жили так давно и породили столько потомства, что, говорят, даже боги в точности не помнят, были они братьями или нет.
– Рубин… а они что, боги?
– Я не знаю. – Рубин покачал головой. – Мне все это рассказывал отец, знавший их лично. И я задал ему тот же вопрос. Он на это спросил меня, как я представляю себе богов. Я, помню, сказал: как по мне, бог – это такое отдельное существо, не связанное законами природы. Отец ответил, что в этом смысле они, конечно, были богами. Они носили общее название – серафимы.
Элайджа недоуменно смотрел на своего друга. Сказанное было не очень понятно, но на всякий случай мальчик кивнул.
– Отец говорил, они пришли в Город, чтобы дать ему мир, знания и справедливость, – продолжал Рубин. – Только в итоге мы так и не получили ни того, ни другого, ни третьего. Великие семьи сами погрязли в стяжательстве и прочих грехах. Они копили неисчислимые богатства, порождая подкуп и тлен. И худший из всех – император Ареон, которого мы называем Бессмертным…
Элайджа поспешно закрыл уши руками. Уж больно крамольными и опасными были такие слова.
– Не беспокойся, Элайджа. – Рубин похлопал его по плечу. – Здесь, в Чертогах, нам ничто не грозит. У нас тут своих смертей много: в любой день можно угодить в потоп или грабителям на обед, попасться дозорным или потеряться в Пропадайке. Но вот император нас точно не подслушает. Здесь ему нас не достать!
– Мы заблудились!
Поневоле Элайджа вернулся из приятных воспоминаний о беседах с Рубином к неласковой действительности.
– Мы заблудились, – повторил он, обращаясь к Амите.
Уже целую вечность они устало тащились вперед. Но речка вилась и петляла, так что далеко они не продвинулись. Им не удавалось придерживаться дорожки вдоль берега, больно уж там было круто и скользко. Поэтому они просто шли вперед, держа курс на беловатую скалу. По утверждению Амиты, добравшись туда, они смогут использовать камень как ориентир, чтобы выйти к источнику дневного света. Однако свет меркнул. Элайджа едва мог различить впереди темную фигурку спутницы. Совсем скоро воцарится полный мрак, и тогда-то они потеряются наверняка.
– Надо было обратно в тоннели повернуть, – проговорил он жалобно.
И далеко не впервые. От усталости и отчаяния он чуть не плакал.
Амита остановилась. Липкая грязь достигала коленей.
– И вовсе мы не заблудились, – с обычной своей уверенностью заявила она. – Просто не туда идем, вот и все.
– Вон она, твоя скала! – Элайджа потыкал влево, где еще видно было светлое пятно.