В свои неполные двадцать три года Анфиса уже была старшим менеджером по продажам в магазине бытовой техники LG и не собиралась останавливаться на достигнутом. Она не сомневалась в том, что она непременно добилась успеха в любом деле, за которое она бы не взялась, но случилось так, что судьба забросила её в торговую сферу.
Ещё одна довольно весомая причина, которая, возможно, и служила истинной причиной её головной боли, заключалась в том, что вот уже на протяжении трёх недель у неё была задержка. До последнего времени Анфиса не придавала этому значения считая, что это всего лишь временное явление, пока в один прекрасный момент её прагматичный мозг не уловил то, что грозило обратить в прах все её честолюбивые планы.
На данный момент о рождении ребёнка не могло идти никакой речи, и единственной альтернативой беременности в её представлении был аборт.
Сегодня она собиралась выйти на работу пораньше (тем более, что окружающая обстановка отнюдь не способствовала тому чтобы задерживаться в этом сумасшедшем доме, который, казалось, был собран из какофонии всевозможных и крайне раздражающих звуков), для того чтобы приобрести в ближайшей аптеке тест на беременность и использовать его при первом же посещении туалета. Если результат будет положительным, то свой вердикт не рождённому ещё ребёнку она уже вынесла.
Уверенными мазками она нанесла косметику на лицо, одела отутюженные ещё с вечера белую блузку и чёрную юбку, и покинула свою крошечную, и давно опостылевшую, комнату.
* * *
Сегодня Филипп вышел гулять с собакой непростительно поздно, заставив бедное животное битый час проскулить в коридоре перед входной дверью. Обычно Филипп вставал в начале восьмого, но сегодня по какой-то необъяснимой причине он крепко проспал до девяти. Вполне возможно, что всему виной был сон, но припомнить после пробуждения, о чём он был Филипп так и не сумел. Единственное ощущение, которое после него осталось, это неотступное чувство тревоги.
Выйдя из подъезда дома расположенного по улице Мира, Филипп направился вместе со своим псом в сторону Кировского парка — их излюбленного места для утренних прогулок. Пока его питомец деловито обнюхивал каждый попавшийся на его пути кустик, Филипп, неспешно следуя за собакой, как обычно погрузился в раздумья.
Обычная ассоциация с именем Филипп — огромный, чернявый, косматый детина, прыгающий по сцене, но в отличии от своего эстрадного тёзки он не отличался ни ростом ни особыми вокальными данными. Скорее даже напротив он был щуплого телосложения, невысокого роста, в любом обществе всегда незаметный, невзрачный.
Он и собаку завёл потому, что остро нуждался в друге, так как следствии этой своей феноменальной неприметности оказался совершенно неинтересным для любого общества.
Но его пёс действительно оказался настоящим другом — всегда и всё понимающим, радующимся и грустившим вместе с ним, сочувствующим и любящим. И Филипп мог гордо сказать, что теперь он не один, в этом мире их уже двое. Имя же его пёс носил вполне соответствующее — Дружок. Это была беспородная дворняга, между тем обладающая удивительной сообразительностью. Она была не слишком мелкая, но и не крупная, как, к примеру, ротвейлер.
Кировский парк раскинулся с противоположной стороны панельного пятиэтажного дома, в котором проживал он и его питомец, и для того чтобы им в него попасть, нужно было лишь пересечь небольшую автомобильную дорогу, тянувшуюся вдоль улицы Мира.
Обычно движение по этой дороге и так было не особо напряжённым, но в сегодняшнее утро, бросив взгляд по сторонам, перед тем как перебраться на противоположную часть улицы, Филипп и вовсе не заметил ни одного автомобиля. Он не стал придавать этому особого значения, так как посчитал подобное стечение обстоятельств вполне допустимым явлением, и спокойно перешёл дорогу.
Медленно бредя вслед за неутомимым псом, Филипп минул ряды чахлых берёзок, посаженных несколько лет назад в отверстия, вырытые землеройной машиной и отстоящие друг от друга через равные промежутки. Немногие из этих несчастных деревцев пережили эту весну, когда огонь, разведённый жителями из частного сектора, отделённого от черты города именно парком Кирова, сжигал прошлогоднюю траву на так называемом пастбище в которое и превратился парк, для того чтобы молодую траву, не замусоривал сухостой.
Узкая извилистая тропинка, пробитая среди густой зелёной травы, привела к единственной в парке асфальтовой дорожке, которая рассекала его на две неравные части и по совместительству являлась не слишком тенистой аллеей.
В глаза не могла не бросится та откровенная не ухоженность, которая царила в этом парке: на растрескавшейся дорожке лежало битое стекло, сухие ветки и прочий мусор, однако, прошлогодней опавшей листвы здесь не наблюдалось, что в свою очередь говорило о том, что в этом году здесь подметали, по крайней мере, однажды — весной.
Филипп пересёк асфальтированную дорогу, старательно избегая того, чтобы его пёс не поранился, наступив на острые обломки бутылочного стекла, и продолжил прогулку по земляной тропке.
Пройдя по этой дорожке метров тридцать, Филипп оказался у пересечения с ещё одной тропинкой и, свернув налево, продолжил прогулку.
Филипп остановился как вкопанный. В метрах тридцати перед ним у самой тропки в тени, отбрасываемой кроной берёзы на примятой траве, бесформенной грудой плоти, лежала чёрно-белая корова.
Мёртвое тело отличается от спящего — эту разницу не всегда можно выразить словами, и тем не мене она лежит на поверхности для того, кто хотя бы раз в жизни сталкивался со смертью. Вот и сейчас Филипп сразу же безошибочно почувствовал, что существо, распростёртое перед ним, было стопроцентно мертво.
Однако когда Филипп уже вынес свой окончательный вердикт, гора плоти внезапно дрогнула, заставив Филиппа усомниться в своём заключении.
Когда от тела животного отделилась фигура человека — это оказалось для Филиппа полной неожиданностью.
Филипп не мог толком сформулировать внезапно возникшее недоброе предчувствие, но то, что от этого человека, как ледяным ветром, повеяло опасностью, он мог сказать наверняка.
Он уже хотел было повернуть назад, для того чтобы избежать встречи с этим зловещим незнакомцем, но тот уже увидел его и легко перемахнув через тушу коровы, неуклонно наращивая скорость, двинулся в его сторону.
* * *
Когда Семён вышел из подъезда своего дома по Волгоградской 15, он вряд ли мог предположить, что события могут повернуться подобным образом.
Он с большой долей вероятности мог бы рассчитывать на столкновение с органами правопорядка, или с бойцами одной из враждебных им группировок. Ни то ни другое из вышеупомянутого не сулило бы ему ничего хорошего, и, тем не менее, то, что ждало его снаружи оказалось гораздо опаснее всего того о чём он бы мог предположить.
Кроме того, в данный момент его голова была занята совершенно другой проблемой: сейчас, когда ему была так необходима связь, его сотовый телефон оказался бесполезной дорогой коробочкой из чёрного пластика не имеющей никакого другого применения кроме как декоративного. Семён уже поменял симку другого сотового оператора, но и это не дало никакого эффекта. Всё выглядело так, словно он оказался в «мёртвой зоне», либо, и это казалось ему более вероятным, чёртов телефон попросту накрылся.
Вообще то сегодня его ожидал очень напряжённый график работы: Семёну предстояло встретиться с ребятами и навестить пару точек, где из непонятливых клиентов необходимо было выбить долги, так что без мобильной связи он был просто как без рук.
Теперь же он не мог даже вызвать автомобиль, на котором обычно работала его бригада, или собрать всех ребят возле необходимого объекта, предварительно созвонившись.
Похоже, что теперь за каждым членом долговой бригады придётся идти пешком — а это задачка не из лёгких.