Потеряла обоих мужчин во время нападения Захватчиков и вернулась на Землю в самый разгар Запрета. Вы помните, какие тогда были отношения между Пан-Америкой и Америкоазией. Я была уверена в том, что она не говорит по-английски. Мы оживили ее, и она действительно не говорила. Видите ли, их психоиндексы могли не соответствовать друг другу.
Но к тому времени, как они смогут понимать друг друга - а им придется этому научиться, их психоиндексы совпадут. Достаточно мудро?
Главная причина этого письма - Вавилон-17. Я говорила вам, что расшифровала его достаточно, чтобы знать, где будет следующее нападение. Двор Военного Союза в Армседже. Я хочу, чтобы вы. на крайний случай знали, куда я направилась. Разговоры и разговоры, и разговоры: какой тип мозга может пользоваться таким языком. И зачем? Я испугана, как ребенок, который боится жужжащей пчелы, но загадки забавляют меня. Мой взвод прибыл час назад. Все привлекательные милые юноши. Через несколько минут встречусь со своим помощником. Он толстый увалень с черными глазами, с бородкой, двигается медленно, а думает быстро. Вы знаете, Мокй, собирая этот экипаж, я заботилась об одном ( помимо компетенции разумеется: они все компетентны) они должны быть людьми, с которыми я могла бы говорить. И они такие и есть.
Любящая вас Ридра."
Свет без теней. Генерал стоял на летающем блюдце, глядя на черный корпус корабля на фоне бледного неба.
У основания корабля он сошел с двухфунтового в диаметре скользящего диска, поднялся в лифте на сто футов к шлюзу. Ее не было в капитанской каюте. Он столкнулся с толстым бородатым человеком, который направил его по коридору в грузовой отсек. Генерал вскарабкался по лестнице и постарался выровнять дыхание.
При виде его она улыбнулась.
- Генерал Форестер, я знала, что мы увидимся сегодня утром.
В руке она держала конверт.
- Я хотел увидеть вас... - он вновь начал задыхаться. - Перед отлетом.
- Я тоже хотела увидеть вас.
- Вы сказали, что если я вам дам разрешение предпринять эту экспедицию, вы скажете мне, где вы...
- Мой рапорт, который вполне удовлетворит вас, отправлен с утренней почтой. Вы найдете его у себя на столе в штаб-квартире Администрации Союза...
- О! Понимаю.
Она улыбнулась.
- Вам нужно поторопиться. Мы отправляемся через несколько минут.
- Да. Конечно. Я уже был утром в штаб-квартире, а несколько минут назад по звездному фоно получил краткое изложение вашего рапорта. Я только хочу сказать...
Он не сказал ничего.
- Генерал Форестер, однажды я написала стихотворение, оно называется "Совет тем, кто хочет полюбить поэта". Начинается оно так: "Юноша, она будет издеваться над твоим языком. Девушка, он похитит твои руки." Остальное прочтете сами. Оно в моей второй книге. Вы не захотите терять поэта по семь раз на день, это чертовски раздражает.
Он сказал: - Вы знаете, что я...
- Знала и знаю. И я рада.
Произошло неслыханное: он улыбнулся.
- Когда я был штатским, мисс Вонг, и нас впервые направили в казармы, мы говорили о женщинах, только о женщинах. И однажды кто-то сказал об одной девушке: она так хороша, что не обязана ничего давать мне, достаточно только обещать... - он позволил себе расслабиться, и хотя плечи его опустились на полдюйма, казалось, что они стали шире на целых два. - Вот что я сейчас чувствую.
- Спасибо, за это чувство, - сказала она. - Вы нравитесь мне, генерал. И обещаю, что вы по-прежнему будете нравиться мне, когда мы увидимся в следующий раз.
- Я... я благодарю вас. Думаю, что это все. Спасибо... За знание и обещание. - Затем он сказал: - Мне нужно идти?
- Старт через десять минут.
- Ваше письмо, - сказал он. - Я отправлю его.
- Спасибо.
Она протянула ему письмо. Он взял его и слегка задержал ее руку. Потом повернулся и вышел. Через несколько минут она увидела как его блюдце движется к бетонному зданию, освещенное лучами восходящего солнца.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВЕР ДОРКО
Затранскрибированный материал прошел сортирующий экран. У панели компьютера уже лежали четыре страницы определений, явившихся результатом ее размышлений над грамматикой. Прикусив нижнюю губу, она пробежала глазами таблицу частоты дифтонгов. К стене она прикрепила три листа, озаглавила их: "Возможная фонематическая структура", "Возможная фонетическая структура", "Семантические и синтаксические неясности"...
В последнем листке заключалась проблема, которую необходимо было решить. Вопросы формулировались на основе данных двух первых листков.
- Капитан.
Она повернулась на пузырчатом кресле. Из входного люка выглядывал дьявол.
-Да?
- Что вы хотите на обед?
Маленький кок был семнадцатилетним юношей. Из копны волос на его голове торчали два косметохирургических рога. Кончиком хвоста он почесывал одно ухо.
Ридра пожала плечами.
- Ничего в особенности. То же, что и взвод.
- Эти парни съедят жидкие органические отбросы, если я их дам. Никакого воображения, капитан. Что вы скажите о запеченном фазане или яичнице с дичью?
- У вас настроение кормить птицей?
- Ну... - он опустил створку двери и теперь висел на карнизе раскачиваясь взад и вперед. - Мне хочется приготовить что-нибудь из птицы.
- Если никто не возражает, давайте птицу, печеные яйца и бифштекс с помидорами.
- Сейчас будет готово!
- А на десерт - торт с клубникой!
Дьявол щелкнул пальцами и исчез. Ридра засмеялась и повернулась к компьютеру.
Она изучала третий пример того, что могло бы быть синкопой, когда ее пузырчатое кресло внезапно откинулось назад. Записи полетели к потолку. Она тоже взлетела бы, если бы не успела ухватиться за край стола. Плечи ее чуть не вывихнуло.
Толчок.
Она откинулась на сморщенную спинку пузырчатого кресла. В интеркоме появилось лицо помощника.
- Капитан!
- Какого дьявола... - начала она.
Замигала лампа-сигнал перегрузки двигателей. Чтото тряхнуло корабль.
- Каково положение?
Тяжелое, окруженное темной бородой лицо помощника было напряжено.
- Воздух в порядке. Какие-то затруднения с двигателем.
- Если эти проклятые молокососы... - она щелкнула переключателем.
Флин - начальник секции двигателей, сказал: - Боже, капитан, что-то подхватило нас.