- Все проверено и готово, капитан.
Включились стасис-генераторы, и Ридра откинулась в кресле. Внутри нее что-то расслабилось наконец.
- Я не думала, что мы выберемся отсюда, - Ридра повернулась к Батчеру, который сидел на краю кресла, глядя на нее. - Вы знаете, я нервная, как кошка. И чувствую себя не очень хорошо. О, дьявол, этот старт. - С расслабленностью болезнь, которую она так долго отгоняла от себя, начала овладевать ее телом. - Я чувствую себя так, будто разлетаюсь на части. Знаете, когда во всем сомневаешься, когда кажется, что чувства тебя обманывают...
Дыхание причиняло ей боль.
- Я - быть, - мягко сказал Батчер, - а вы - суть.
- Не позволяйте мне сомневаться в этом, Батчер. Я и об этом начала задумываться... Среди моего экипажа есть шпион, я ведь говорила вам об этом? Может, это Брасс, и он швырнет нас в другую Новую? - Болезненность начала переходить в истерию. Она выхватила бутылку из руки Батчера. - Не пейте это! Д... д... он мог отравить нас! - Она неуверенно встала. Все было охвачено красным туманом. - Или один из мертвых. Как... как я мог... могу... сражаться с призраком? - Чувствуя боль в животе, она боролась с тошнотой. С болью пришел страх. Она уже не могла говорить ясно. - У... убить... убить нас! - прошептала она. - Ни вы ни я...
"Уйти от боли, которая являла опасность, а опасность означала тишину." Батчер сказал:
- Если вы будете в опасности, посмотрите в мой мозг, используйте, как нужно.
Картина в ее мозгу без слов: однажды она, Мулле и Фобо ввязались в ссору на "Танторе". Она получила удар в челюсть и отпрянула назад, и успела увернуться, когда кто-то схватил зеркало с прилавка и швырнул в нее. Ее собственное испуганное лицо с криком летело на нее и ударилось в протянутые руки... И когда она глядела в лицо Батчера сквозь Батчера, сквозь боль и Вавилон-17, это случилось с нею...
Часть четвертая
БАТЧЕР
- Мы только что миновали Снэп, капитан. Хотите выпить?
Голос Ридры: - Нет.
- Как вы себя чувствуете?
Голос Ридры: - Мозг в порядке, тело в порядке.
- Эй, Батчер, кажется у нее уже нет бреда?
Голос Батчера: - Да, нет.
- Оба вы кажетесь чертовски веселыми. Послать помощника взглянуть на вас?
Голос Батчера: - Нет.
- Отлично. Сейчас полет легкий, и я могу выключиться на несколько часов. Что скажете?
Голос Батчера: - А что сказать? - Скажи "спасибо". Вы знаете, я здесь привязан хвостом.
Голос Ридры: - Спасибо.
- Выздоравливайте. Оставляю вас одних. Простите, если прервал.
"Батчер, я не знала! Я не могла знать".
Эхом в их мозгах возник крик.
"Не могла... не мог... Этот свет... Я говорила Брассу, говорила ему, что вы должны говорить на языке без слов "я", и сказала, что не знаю такого языка: но один такой был, очевидно, Вавилон-17..." Соответственные сипансы гармонически двигались, пока изображение не замкнулось, и она вокруг вне себя создала его, увидела его...
... В одиночке Титана он шпорой царапал на стене карту поверх непристойностей, написанных за два столетия заключенными, карту, которую обнаружили после его побега, и которая увела преследователей в неверном направлении, она видела, как он три месяца шагал по своей четырехфутовой камере, пока не упал от изнеможения и голода.
На тройной веревке из слов она выбралась из тюрьмы: голод, лестница, столб, падать, собираться, отличить, цепи, изменения, шанс...
Он взял свой выигрыш у кассира и был уже готов двинуться по опустевшему коридору казино "Космика" к двери, когда черный крупье преградил ему путь, улыбаясь и глядя на его набитый деньгами мешок.
- Не хотите ли попытаться еще, сэр? Могу предложить такое, что заинтересует игрока вашего класса. - Его проводили к магнитной трехмерной шахматной доске с глазированным керамическими фигурами. Вы играете против нашего компьютера. При каждой потерянной фигуре ставите тысячу кредитов. Если выигрываете фигуру, получаете столько же. Шах дает или отнимает у вас пять тысяч. Мат дает выигравшему тысячу ставок...
Это была игра даже для его чрезмерного выигрыша, а он выиграл чрезмерно.
- Пойду домой и возьму деньги, - сказал он крупье.
Крупье улыбнулся и ответил: - Дом настаивает, чтобы вы платили сейчас...
Ридра следила, очарованная, как Батчер пожал плечами, повернулся к доске и... в семь ходов дал компьютеру "детский мат". Они выдали ему его миллион кредитов - и трижды пытались убить его, пока он добирался до выхода из казино. Им это не удалось, но этот спорт был лучше игры.
Следя за его действиями и реакцией в этой ситуации, ее мозг колотился внутри, изгибаясь от боли или удовольствия, от чуждых эмоций, ибо они были лишены "я" - невыразимы, механически, соблазнительны, мифичны, Б а т ч е р...
Ридра пыталась прервать безудержное кружение.
... Если вы все время понимали Вавилон-17,- бушевало в ее мозгу, - почему вы использовали это для себя во время игры, во время грабежа банка, а днем позже вы утратили все и не сделали попытки вернуть это?
- Зачем? Там не было "я".
Она вела его в мир изумительной обращенной сексуальности. Следуя за ней, он был в агонии.
- Свет... вы делаете... Вы делаете! - кричал он в ужасе.
- Батчер, - спросила она, более привыкшая к эмоциональным водопадам слов, чем он, - на что похож мой мозг в вашем мозгу?
- Яркое, яркое движение, - вопил он в аналитической точности Вавилона-17, грубого, как камень, чтобы выразить многочисленные образы, рисунки, их соединение, смещение и разделение.
- Я - поэт, - объяснила она, моментально приводя в порядок мысленные течения. - Поэт, по-гречески, значит, создатель или строитель.
- Вот оно! Этот рисунок! Ах! Такой яркий, яркий!
- Такая простая семантическая связь? - она была удивлена.
- Но греки были поэтами три тысячи лет назад. А вы поэт теперь. Вы соедините слова на большом расстоянии, и их праздник слепит меня. Ваши мысли - сплошной огонь, даже тени я не могу схватить. Они звучат, как глубокая музыка, которая потрясает меня.
- Это потому, что вас никогда не потрясало раньше. Но я буду мягче.
- Вы так велики внутри меня. Я вижу рисунок, преступное и артистическое сознание встречаются в одной голове с языком между ними...
- Да, я начала думать о чем-то вроде...
- Летят мысли, имена... Видон... ахх! и Водлер. Это древние французские по...
- Слишком ярко, слишком ярко! "Я" во мне достаточно сильно, чтобы выдержать. Ридра, когда я смотрю на ночь и звезды, то это лишь пассивный акт, но вы активны даже взглядом, и звезды окружены еще более ярким светом.
- То, что вы воспринимаете, меняет вас, Батчер. Но вы должны воспринимать.
- Я должен... свет: в вас я вижу зеркало, в нем смешиваются картины, они вращаются, и все изменяется.
- Мои стихи!
Это было замешательство и обнаженность. Определение "я" - точное и величественное.
Ридра подумала: "Я - глаз, орган зрительного восприятия." Батчер начал: по-английски звучание слов "я" и "глаз" совпадают.
- Вы... вы накаляете мои слова значением. Что меня окружает? Что такое Я, окруженный ВАМИ?
Наблюдая, Ридра видела его, совершающего грабеж, убийство, наносящего увечья, поскольку семантическая важность различия мой и твой была разрушена в столкновении сипансов.
- Батчер, я слышала, как оно звучало в ваших мускулах, это одиночество, которое заставило вас убедить Джебела извлечь наш "Рембо", просто, чтобы иметь кого-нибудь рядом с вами, кто бы мог говорить на этом аналитическом языке, по той же причине вы старались спасти ребенка, - шептала Ридра.
Образы замкнулись в ее мозгу.
Длинная трава шелестела у плотины. Луна Алппо освещала вечер. Плеймобиль гудел. Бачтер с нетерпением коснулся рулевого колеса концом своей левой шпоры. Лил извивалась около него, смеясь.
- Вы знаете, Батчер, если бы мистер Виг подумал, что вы направились сюда со мной, в такую романтическую ночь, он был бы очень сердит. Вы действительно хотите взять меня с собой в Париж?