— Господи, Капак, — рассмеялась она и отодвинула ящик — взять сигарету, — придержи лошадей. Меня чуть удар не хватил, когда ты сюда заявился.
Когда Соня всмотрелась в мое багровое лицо и мои глаза, ее движения замедлились. Она закурила. Затем ровным голосом спросила:
— Что стряслось?
— Адриан. Он… — Я совсем запыхался. Соня указала мне на стул. Поднесла к губам палец, когда я снова попытался открыть рот, — дескать, подожди-ка, отдышись. Я молчал, пока не ощутил, что вновь овладеваю собой. — Дело в Адриане, — вновь начал я. — Он пропал. Я заехал к нему домой — а его нет. Его нигде нет, Соня! — сорвался я на крик.
— Ну хорошо, — ровно проговорила Соня. — Успокойся. Капак. Давай обсудим все не спеша, подробно. Хорошо? — Я кивнул, радуясь ее спокойствию и собранности. — Молодей. Повтори, пожалуйста, кто именно пропал?
Я недоуменно сдвинул брови.
— Адриан. Адриан исчез. — Неужели от расстройства я заговорил так невнятно?
— Хорошо. — Соня постучала по своим зубам накрашенным ногтем. — Какой Адриан? — поинтересовалась она.
У меня глаза полезли на лоб. Я помолчал.
— Ты шутишь? — недоверчиво спросил я. — Нашла, блин, повод для шуток?! Послушай, Соня, не действуй мне на нервы. Я…
— Какой еще Адриан? — повторила она с интонацией, в которой не было и намека на шутку.
— Адриан! — завопил я. — Твой брат, будь он проклят! Адриан Арне. Помнишь его, Соня? Тебе это имя ничего не напоминает? Его нет. Он исчез.
Соня вытаращила на меня озадаченные глаза.
— У меня нет брата, — проговорила она.
— ЧТО-О?
— Я единственный ребенок в семье, — пояснила она. — Мама умерла, когда меня рожала, отец меня бросил, и выросла я в приюте.
Онемев, я уставился на Соню. На глазах у нее выступили слезы, хотя она очень старалась удержаться от рыданий.
— Если это что-то типа розыгрыша, Капак, то у тебя очень дурной вкус.
— Розыгрыш! — взорвался я. — У тебя брат пропал, а ты…
— Прекрати! — вскричала она, заливаясь слезами. — Совершенно не смешно. Зачем ты со мной так жестоко…
— Соня, ну что ты говоришь, а? Ты же знаешь, что у тебя есть брат. Ты же нас и познакомила, Господи ты Боже мой!
Ее лицо побелело как мел.
— Хватит шутить, Капак, — отрезала она. — Не знаю уж, кто тебя подначил, и знать не хочу. Я всегда очень переживала из-за того, что у меня нет семьи. Все бы отдала, лишь бы иметь сестру или брата или… — Тут слезы полились рекой. — Вон из моего кабинета, кретин, — тихо произнесла она сквозь рыдания.
Я попытался было что-то сказать.
— Немедленно! — возопила она.
Я встал и прошел к двери. Голова у меня шла кругом. Напоследок я сделал еще одну попытку.
— Кто тебя запугал, Соня? У кого хватило мощи сделать так, чтобы ты отказалась от собственного брата? Как ты могла обойтись так с Адрианом?
— Если ты не уйдешь сию же минуту, — проговорила она дрожащими губами, — я вызову охранников. И плевала я, что ты любимчик Кардинала.
Помедлив, я решил воздержаться от дальнейших вопросов.
— Будь по-твоему, — произнес я с горечью. — И все-таки не понимаю я этого. Одно дело — толстый боров-домоуправ, дрянной человек, но… Ладно, Соня. Предавай Адриана. Бери пример с Иуды. Но меня не согнуть. Слышала? Я не буду кланяться никому, черт подери, угрожайте чем хотите, уговаривайте как хотите. И я этого дела так не оставлю.
И вот еще что — положи-ка трубку, положи: я разберусь. Я докопаюсь, кто за этим стоит, Соня. Узнаю, кто это и почему, и они заплатят. Потому что любой, кто моих друзей тронет, живым не уйдет. Любой!
С этими словами я выбежал из кабинета и спустился обратно по лестнице, крепко стиснув кулаки, колотя по стенам: Кое-где даже штукатурка треснула, ну и пусть — плевал я на нее с высокой колокольни!
После такого я не мог оставаться в этом здании. Рядом с этой… Родного брата бросила! Кто-то сделал так, чтобы Адриан исчез бесследно — теперь я уже в этом не сомневался, — а она им подыгрывает. Зачем? Чтобы спастись самой? По ней не скажешь, что она запугана. Чтобы подняться на следующую ступеньку в карьере? До своего нынешнего поста она добралась, не жалея собственного тела; может, на Адриане она еще повыше взберется. Это не было похоже на Соню Арне, которую я знал и уважал, но часто ли мы видим истинное лицо человека прежде, чем он сбрасывает маску? Волки носят овечьи шкуры с тех самых пор, когда на снег появился первый ягненок.
Блин, ну и денек! Утром я ждал от него так много. Кардинал, меня поддерживает. Мне представился замечательный шанс блеснуть. Да и тело мое все еще пело после вчерашнего умопомрачительного и беззаконного экстаза с девушкой на лестнице. Я думал заняться проблемой моей таинственной незнакомки — несомненно, ее удастся найти, если взяться за дело с умом, — а сам погряз в куда менее приятном расследовании. Кто бы она ни была — пусть подождет.