— Доктор Ханс Зарков? — спросил он и подошел к ним. Он был массивен и широкоплеч. Лицо его бороздили глубокие морщины. Он выглядел так, словно не снимал свой мундир и не спал уже целый месяц.
— Я — Питер Теслер. Рад, что вы прибыли так быстро, доктор, — он резко повернулся к спутнику Заркова и коротко сказал: — Вы свободны, капитан.
— Да, сэр, — отсалютовал Дреггер, повернулся на каблуках и исчез в антигравитационном лифте.
Генерал провел Заркова по коридору вниз. Они миновали усиленный пост охраны и прошли через большое черное отверстие в стене. Заркова охватил озноб, и на мгновение он потерял зрение. Помещение за стеной было экранировано от гравитационного поля, и экран этот не пропускал никаких электромагнитных волн, в том числе и свет.
Три высших офицера и один человек в штатском — Зарков сразу же узнал Уилбура Хольсена, министра межзвездных сообщений, — сидели за массивным столом из эбенового дерева. Каждое место было снабжено экраном и пультом. Присутствующие негромко беседовали между собой.
— Джентльмены, — спутник Заркова откашлялся. Доктор Зарков прибыл.
Все присутствующие подняли глаза. Министр, который был не намного моложе Заркова, поднялся.
— Я надеюсь, что генерал Теслер уже выразил вам наши извинения за то, что мы вынуждены были доставить вас сюда столь спешно, доктор?
Зарков слегка кивнул: — Меня очень часто доставляли на базу таким образом.
И остальные офицеры выглядели такими же усталыми и помятыми, как и генерал Теслер. И на их лицах царило точно такое же выражение растерянности.
— Смею предположить, что речь идет о проблеме особой важности, — продолжал Зарков.
Министр обменялся взглядами с остальными и снова посмотрел в глаза Заркову: — Гораздо большей важности, чем вы можете себе представить в данный момент, доктор. Пожалуйста, займите свое место. Тогда мы сможем начать.
Еще два часа назад Зарков занимался в своей лаборатории в университете штата Юта. Внезапно прибыл капитан Дреггер с экстренным поручением немедленно доставить Заркова на базу Омаха. Доктору не позволили сообщить об этом ни в университет, ни даже племяннице Дейл Арден. Капитан не смог сказать ему ничего вразумительного о том, почему он забирает его и как долго Зарков будет отсутствовать. И когда он занимал место за столом, любопытство просто съедало его. Для чего бы его сюда ни доставили, дело это наверняка очень и очень серьезное.
Министр Хольсен открыл совещание:
— Генерал Теслер — командир опорного пункта на Ганимеде. Он эскортировал АРС-3-ИТА с навигационного пункта Плутон. Это совещание созвано по его инициативе.
Генерал кивнул, и Зарков был вынужден сдержать дюжину вопросов, которые так и рвались из него.
Напротив сидел генерал-лейтенант лет пятидесяти, напоминавший скорее игрока в ТРИ-В, чем солидного военного. Хольсен представил его как начальника базы Омаха.
— Он координирует наши действия в этом деле, сказал министр.
Генерал слегка улыбнулся: — Я много слышал о вас, доктор.
Справа, возле генерал-лейтенанта Барнса, сидел старший лейтенант Алонсо Форте, которого Хольсен представил как шефа эскадры космического надзора базы номер Семь на Луне. Слева, возле Заркова, сидел генерал-майор Стюарт Редман, шеф научно-исторического отдела Стратегического Космического Флота.
При этих словах Зарков поднял взгляд и посмотрел налево.
— Вы не можете вкратце описать мне сравнительные свойства гипердрайва?
Редман кивнул. Слабая улыбка заиграла на его губах.
— Действительно, великолепно, — сказал Зарков, выслушав его.
Теперь он был еще более озадачен, чем прежде. Член кабинета правительства, командир базы, шеф внешних постов, офицер космического надзора и, кроме всего прочего, еще и историк. Во всем этом было трудно отыскать смысл.
Экран перед Зарковым засветился, и на нем появилось компьютерное изображение корабля.
— Это межзвездный корабль „Добрая Надежда“, - тихо сказал историк генерал Редман.
Зарков быстро взглянул на его напряженное лицо, и почти тут же в его памяти щелкнул какой-то переключатель. Он снова посмотрел на экран.
— Корабль стартовал двести лет назад, в 2175 или 2176 году, как мне помнится, — тихо произнес старый ученый.
— Собственно, его начали строить в 2148 году, уточнил Редман. — А построен и снаряжен в 2171 году. Покинул же земную орбиту 11 октября 2176 года. Почти день в день двести лет назад.
— И он вернулся назад? — спросил Зарков. — С экипажем и пассажирами или, лучше сказать, с их потомками?
Внезапно воцарилась зловещая тишина, и Зарков снова поднял глаза.
— Корабль вернулся, — выдавил из себя генерал Теслер, — но весь экипаж и все пассажиры мертвы!
— Этому еще нет доказательств, Питер, — резко возразил министр Хольсен.
— Я нужен для оказания помощи в исследовании корабля? — спросил Зарков.
Хольсен кивнул:
— Вы специалист по старой технике. И… короче говоря, мы нуждаемся в вашей помощи.
— Будет лучше, если вы расскажете мне все.
— Корабль находится на стационарной орбите на расстоянии двадцати двух тысяч километров. Мы возвели на его южном полюсе исследовательскую станцию под предлогом обычных карантинных формальностей.
— Пресса уже знает о его возвращении?
Хольсен устало кивнул.
Его седые, как снег, волосы напоминали гриву крупного льва.
— Директор просил ограничить распространение информации на семьдесят два часа. С тех пор прошло уже двадцать четыре часа. Вот потому-то нам лучше поспешить с этим совещанием. Из исторической хроники известно, что „Добрая Надежда“ и велика, и ужасно сложна.
— Она около трех километров по ребру, — сказал Редман. — Самое большое транспортное средство, которое когда-либо создавали человеческие руки. Двести лет назад она покинула околоземную орбиту, имея на борту сто пятьдесят восемь мужчин и женщин. Ее целью были звезды. Это произошло задолго до открытия гипердрайва. Люди на борту были погружены в криогенный анабиоз. Только часть экипажа должна была бодрствовать в течение десяти недель раз в десять лет.