Зелёные таблетки надо было принимать первыми, за час до красных. Это нужно, чтобы мой организм не отравил сам себя. По одной капсуле на сорок фунтов веса — я прикинул в уме, сколько это в переводе на наши килограммы, и отложил в сторону пять штук.
Красные таблетки — две-три, положить под язык и рассосать за полчаса до выхода из дома. Эффект держится часов пять, и всё это время вместе со слюной и смазкой тело выделяет очень коварный яд, безвредный для человека, принявшего вовремя антидот, но крайне болезненный, если верить инструкции, для всех остальных. Обещали даже, что, если насильник будет использовать какие-нибудь колдовские приблуды, вызовет щупальца, отрастит лишний член или что-то такое, он не сможет их развоплотить, пока яд действует, и будет чувствовать боль, как если бы это была обычная часть его тела…
Тюбик с кремом — действующее вещество в чистом виде плюс какие-то эфирные масла. Его содержимое так же за полчаса до выхода в опасный район надлежало нанести на те места, которые могут заинтересовать потенциальных насильников, но не выделяют активно биологических жидкостей во время полового акта — рисунок на упаковке с прямолинейным цинизмом изображал ладони, женскую грудь и задницу.
Флакончики содержали противоядие, позволяющее моментально снять негативные эффекты, в случае, если покупатель перепутает порядок приёма, неверно рассчитает дозу антидота — или решит проверить на себе, насколько больно будет в случае чего насильнику, хотя решиться на такое может только идиот. Я, например.
И ведь, вроде, лишь капельку крема выдавил! Минут пять-семь не происходило ничего, мне даже начало казаться, что аптекарь соврал и содрал с меня три сотни за пустышку, но тут… Я взвыл от боли! Там, куда упала капля крема, разрастался не то ожог, не то язва, крем прожигал нежную кожу, как кислота, как раскалённое железо. В адских корчах, я потянул из коробки бутылочку с противоядием, попытался открыть… Мерзкая крышка никак не поддавалась, и я швырнул пузырёк на пол, расколошматил его ножкой стула и упал на колени, вылизывая из осколков стекла драгоценную жидкость. Она была противная, густая, как кисель, но боль тут же отступила, и я смог перевести дух.
Не знаю, из чего было сделано это зелье и какая магия в нём скрыта, но в считанные секунды ужасный ожог исчез сам собой, а я даже смог подняться на ноги, не опираясь на стол.
— Фух! Ладно… Такое сойдёт за месть, — сказал я сам себе с нескрываемым удовлетворением.
План целиком выглядел примитивно, тем мне и нравился:
— Купить яд. (Checked!).
— Связаться с Настей и, изображая смущение и внутреннюю борьбу, попросить о новой встрече.
— Принять антидот и яд.
— Явиться на встречу.
— Позволить демонице войти в меня любым способом.
— Смотреть, как эта сука корчится на полу от боли, дразнить её бутылочкой с противоядием и всячески самоутверждаться.
Смущали в этом замечательном плане меня ровно две вещи. Первая — что мне придётся спровоцировать демоницу, отдать ей своё тело, отдаться ей… Всё мое земное воспитание кричало, что это неправильно, не по-мужски, что это пидорство, что так поступают только опущенные ничтожества, а в ответ этим сомнениям рычала и ревела моя новая сущность, пробудившаяся здесь, повторяя на разные лады: — Она будет страдать! Мы заставим её страдать! Месть! Месть! Боль! Месть!
Второй вопрос, впрочем, эмоций, чувств и мужицкого самосознания не касался, он был чисто практическим: как провернуть всё так, чтобы она ни о чём не догадалась, не приняла заранее антидот, не прочитала мои мысли… Я понадеялся в итоге на её гордыню, а ещё — на маленький артефактик, который я купил для встречи с Найт, но забыл прихватить с собой. Теперь я радовался, что этот скромный деревянный браслет, защищающий от попыток читать мои мысли, не пропал вместе с тем телом, что я оставил в кураторском особняке. Если что — у меня всегда есть оправдание, почему я не позволяю читать мои мысли. Я стесняюсь их. Это даже не было бы ложью!
Стоит ли говорить, что с таким ворохом мечущихся мыслей и сомнений в моей голове, изображать страх, стеснение и смущение мне не пришлось. Когда в чародейском зеркале возник облик Анастасии и отступать стало поздно, я испытал их в полной мере. Девушка почти не изменилась, разве что скулы и черты лица чуть-чуть заострились, а на голове появились небольшие рожки. Она согласилась. Она не преминула заметить, что «я же предупреждала, что тебе понравится и ты придёшь ко мне за добавкой!». Она улыбалась так самодовольно, что меня покинули последние сомнения в том, что её самоуверенность и гордыня не позволят ей избежать заготовленной ловушки.
Пять зелёных ампул. Через час две красных. Крем… мерзко, конечно, но надо. Немного подождём, готовиться к выходу я всё равно начал с запасом. Демоница подробно расписала, как мне следует одеться и что с собой сделать. Выбрить лицо, подмышки, промежность и пах… Обязательно было уточнять? Я, вроде, и сам не брезгую гигиеной. Простая рубашка, «которую не жалко порвать», джинсы в пол, широкие, а ни в коем случае не обтягивающие… Хорошо. Никакого нижнего белья под одеждой… Как пожелаешь. Идти босиком… Окей. Без оружия…
Я подумал, и всё-таки взял с собой телескопическую дубинку. Если что — совру, что хочу попробовать садомазо. Браслет, заглушающий мои мысли для посторонних, смерть-капсула за щекой, чтобы быстро вернуться домой в случае непредвиденного, противоядие, чтобы было чем подразнить жертву… Прошёл час с момента приёма красных пилюль, потом полтора. Зазвенел будильник, и я шагнул к порталу.
— Минута в минуту! Люблю пунктуальных, — заметила демоница, когда я вошёл. Она была одета так же, как и я, что сильно меня удивило… Впрочем, у всех свои фетиши, а я тут по делу. Портал вывел меня в этот раз абсолютно в другое помещение, совсем не похожее на ту палату, в которой мы встретились в прошлый раз. Тут были ковры, много ковров. А ещё подушки, лежащие прямо на полу, несколько мягких пуфиков, в углу стоял большой бар.
— Здесь я приветствую тех, кто приходит ко мне на второй сеанс, — самодовольно промурлыкала она.
— Настя, я пришёл, — только и смог сказать я.
— Пока ты здесь, будь добр называть меня госпожой, — ответила она, — это понятно?
— Да, госпожа! — я потупил взгляд.
— Замечательно. Ты оделся, как я и говорила… Молодец, послушный. Зачем ты здесь?
— Я не знаю, — соврал я и, подумав, добавил: — наверное, для того, чтобы быть послушным.
— Хорошо. Не знаю, насколько искренне, но хорошо…
Я встал на колени, демоница подошла ко мне и заставила посмотреть ей в глаза, взяв меня за подбородок.
— Эй, почему так плохо? Ты прячешь от меня свои мысли — разве это честно.
Я поднял руку с браслетом и признался: — я боюсь, что кто-нибудь их услышит. Там… Там всё так спутанно, неправильно, грязно… Будь моя воля, я бы купил какой-нибудь артефакт, чтобы и самому эти мысли не слышать, — я умолк и прикрыл глаза. От страха, что мой обман раскроется, едва начавшись, я задрожал. Сердце моё заколотилось быстрей, меня пробил озноб… Она почувствовала мой страх, и… Поверила мне.
— Прячь, прячь свои маленькие, грязные мыслишки и дальше, глупенький. Я всё равно знаю их все, но ты укрой их поглубже — пока я не научу тебя их любить и получать удовольствие от собственного падения, — она обошла меня кругом, разглядывая, как товар на невольничьем рынке.
— Что это? Дубинка? Я же просила тебя прийти без оружия, негодник… — голос ей оставался, впрочем, сладким и вкрадчивым.
— Госпожа… Это… Это не как оружие, это для… — я замолк, изображая смущение и стыд. Да чёрт возьми, я заставил себя на секунду поверить, что я хочу, чтобы она избила меня этой железякой, чтобы оно прозвучало правдоподобнее.
— Хорошо. Раз ты такой умный и послушный мальчик, я дам тебе право выбора. Ты сам скажешь, когда будешь готов, чтобы мы поиграли с этой штукой. Хорошо? Согласен?