— Но какой замечательный бекон получился бы, — мечтательно говорили они, — если бы эти жирные свиньи-сенаторы бегали по улицам так, как эта малышка!
Господину Амброзию пришлось долго и громко стучать в дверь Академии, прежде чем ее отворила сама мисс Примула.
Она была взволнованна и рассеянна, лицо опухло, веки покраснели.
— Ну, мисс Кисл! — прогремел он. — Что, скажите мне ради Жатвы душ, вы сделали с моей дочерью Луноцветой? Может быть, она заболела, но почему в таком случае нас не известили об этом? Я явился за объяснениями, и вы дадите их мне.
Мисс Примула, бормоча что-то невнятное, проводила разгневанного джентльмена в гостиную. Однако он так и не сумел выпытать у нее ничего вразумительного. Было ясно, что мисс Примула насмерть перепугана, но при этом пытается что-то скрыть.
Господин Амброзий, имевший судебный опыт, вскоре понял, что от Примулы толку не добьешься и нет смысла тратить на нее время, поэтому суровым тоном сказал:
— Вы явно не способны сейчас говорить здраво, но, может быть, кто-нибудь из ваших учениц еще не утратил этот бесценный дар? Предупреждаю, если с моей дочерью что-то случится, ответственность за это будет возложена на вас. А теперь пришлите ко мне Прунеллу Шантеклер, она девочка разумная и никогда не теряет головы. Она мне расскажет, что произошло с Луноцветой, чего вы, очевидно, сделать не в состоянии.
Мисс Примула принялась что-то бормотать относительно того, что сейчас занятия и их пропускать нельзя и что дорогая Прунелла сегодня не в себе.
Однако господин Амброзий повторил громовым голосом:
— Пришлите ко мне Прунеллу Шантеклер, немедленно!
Его суровый вид и массивная фигура производили весьма внушительное впечатление.
Поэтому мисс Примуле пришлось пообещать, что «дорогая Прунелла» немедленно предстанет перед ним.
Как только она вышла, Амброзий принялся в нетерпении расхаживать по комнате, хмурясь и то и дело качая головой.
Наконец он замер, погрузившись в глубокие раздумья, и рассеянно взял со стола туфлю из холстины, которую вышивали разноцветной яркой шерстью. Сперва он даже не смотрел на нее, а потом стал приглядываться! Наполовину законченный узор представлял собой стебли лесной земляники, только ягоды почему-то были фиолетовыми, а не красными.
Работа оказалась великолепной. Мисс Примула была весьма умелой мастерицей.
— Однако, что толку в этом шитье? Оно не способно научить человека здравому смыслу, — пробормотал он в негодовании. — И как это по-женски! — добавил он, пренебрежительно фыркнув. — Чем плоха красная земляника? Но мисс Примула пытается усовершенствовать природу своими глупыми фантазиями и фиолетовыми ягодами!
Он не имел ни малейшего желания попусту тратить время, рассматривая эту незаконченную вышивку, и отбросил туфель в сторону. Амброзий уже хотел выскочить из комнаты и позвать Прунеллу Шантеклер, когда дверь открылась и она появилась собственной персоной.
Если бы какой-либо чужак пожелал познакомиться с девицей из высшего общества Луда, он не нашел бы никого лучше Прунеллы Шантеклер.
Светловолосая, белокожая, пухлая и веснушчатая, как и ее мать, она обладала удивительным чувством юмора и здравым смыслом ее революционных предков. Однако, увидев ее сейчас, господин Амброзий был ошеломлен: «Какой простушкой стала девчонка!»
Разумеется, о вкусах не спорят. Некоторые сочли бы, что девочка стала куда красивее, чем прежде. Но Амброзию она показалась уже не такой пухлой и более бледной. Но главное, у нее изменилось выражение глаз. В них не было прежнего огня и задора. Девушка о чем-то сосредоточенно думала.
Невзирая на собственное достоинство, Амброзий почувствовал некоторое смущение, однако приветствовал ее тем покровительственным тоном, каким обычно обращался к дочери или ее подругам:
— Скажи, Прунелла, что вы сделали с моей Луноцветой? Когда она прибежала домой, я подумал, что это призрак. Она тут же умчалась и никто не мог ее догнать.
— Не думаю, чтобы мы что-нибудь с ней делали, кузен Амброзий, — ответила Прунелла негромко, без всяких эмоций в голосе.
После неожиданной встречи с Луноцветой Амброзия никак не покидало чувство, что факты начинают терять свою надежность; ведь он явился в этот дом с твердым намерением запугать окружающих, дабы вернуть фактам их прочную основу. Но факты разваливались прямо на глазах.
Однако у Амброзия нервы были крепче, чем у Натаниэля, да и решительности побольше. И потому два факта все-таки не потеряли для него своей основы. Факт бегства его дочери и то, что ответственность за это лежит на заведении мисс Кисл.