Рассказал, а потом снова взадпятки: эскалатор, дескать. К технической власти, дескать, подъехали мы. «Вот мой друг, например, однокурсник, уже наверху в «Загранэнерго». А это, я тебе скажу, власть помощнее, чем у министра. Поддерживаем друг друга как можем, закон дружбы. В свое время, по молодости, он дал мне поработать за границей…» — «Так что же, значит… и наше поколение тоже когда-то?..» — «А как же! Только, сама понимаешь, не все, — посерьезнел. — Только те, кто уже сейчас начал выгребать. Остальную шлаепень просто снесет течением». Выгреб, подлец, доволен. А волосы выпадают, зубы расшатываются, и сама видела у него записную книжечку, поминальник такой, в которую он записывает имена знакомых. Ну да, просто имена, потому что милый такой наступает недуг: недержание памяти…
Помолчал и тихо закинул удочку: «Что, хочешь власти, Рита?» — «Хочу», — угрюмо, страстно ответила ему. «Дерзай, Рита, женщина многого может добиться». — «Кто твоя жена?» — «А ну ее». Через день сам завел речь: «Хочешь, Рита, жить в Москве?» Еще спрашивает. «Рита, свои желания надо исполнять. Нельзя хотеть впустую, это вредит здоровью». Издевается? Москва, вожделенный город, цель попадания. Москвич — это чин такой. Ранг.
Говорят, при обмене равноценных квартир из других городов доплачивается еще тысяч десять — за МОСКВУ. Город-пьедестал: вскарабкался альпинистом и потом уже не шевелись, чтоб не сверзиться. Город, захлебнувшийся людьми, больное чудище: головы, головы, головы — рук нет.
Рита и раньше бывала в Москве. Но тогдашняя ее Москва и нынешняя — небо и земля. Тогда это было: метро, магазины «Лейпциг», «Власта», «Балатон», универмаг «Москва». Еще оголтелый ГУМ, не щадя ног, и вечером на койке в четырехместном номере какой-нибудь народной гостиницы на ВДНХ осторожно вытянуть ноги и постепенно, постепенно начинать шевелить пальцами. Сначала больно каждой косточке, потом утихает — и засыпаешь мертвым сном. Теперь был другой город — с другими запахами, видами и свойствами. Каждый день она находила свой номер убранным, унитаз опечатанным бумажной лентой с оттиском «продезинфицировано». В метро Рита теперь не спускалась, из любого конца города по одному заветному номеру телефона она вызывала себе машину, показывала шоферу гостиничную свою карточку — и молчаливый шофер, поверенный тайн, как загадочный ворон из сказок, не произносил за весь путь ни слова. И некому было все это показать!