Дмитрий Бирюков Город вечной свадьбы
Пейзажи меняются с удивительной быстротой. Это как кинематограф, я видел такой на ярмарке в Тисмане, а в Букурешти их уже немало. Стоишь на месте, а перед тобой пляшут картинки, одна за другой. Это совсем не так, как в жизни, — ты идёшь, а горы и дома не двигаются.
Я ни от кого не бегу и ни к чему не стремлюсь. Я просто иду. Я не чувствую под собой ног, но это и не нужно. Дорога сама летит подо мной. Всё просто меняется перед глазами, сначала надвигается на меня с огромной скоростью, а потом проносится мимо. Я словно лечу над этими дорожными камешками, мимо кустов и гор. Мне кажется, что я парю между двумя зеркалами: сверху плывут облака, а снизу — дорожная пыль.
Я совсем не устал, хотя двое суток не делал даже короткого привала. Наоборот, я готов двигаться всё быстрее и быстрее.
Там за поворотом что-то есть. Я слышу звуки. Пение и смех. Мне стоит обогнуть этот выступ, и я попаду в деревню. Там и отдохну, правда, мне это не нужно, я могу идти ещё неделю.
Изгиб дороги.
— Стой, кто идёт?
Стою. Маленькая сторожка, совсем новая, свежевыкрашенная. Полосатый шлагбаум — здесь начинается деревня. Нет, это даже не деревня, это город. Вон ратуша с часами на башенке, церквушка, школа. Небольшой уютный городок, милый и славный.
— Стой, говорю, кто идёт? — стражник, сидящий на ступеньке, поднялся и, пошатываясь, подошёл ко мне. — Назовись, путник!
— Нику, моё имя Нику, я иду из Тисманы.
— А с чем ты к нам пожаловал? Не замышляешь ли чего? У нас тут и без чужаков хорошо! Вдруг ты смутьян какой-нибудь или беглый! — он попытался насупиться, но ничего из этого не вышло. Лицо стражника расплылось в добродушной и приветливой улыбке.
Густые усы, волосы с проседью, фуражка набекрень, румяные щёки. Лет пятьдесят на вид. Весёлый, подвыпивший, глаза сверкают.
— Нет же, я не со злом к вам пришёл, я путник, сегодня здесь, завтра там. Играю на ярмарках, свадьбах. Пантомима, акробатические аттракционы.
— Эй, где ты? Тьфу ты, чёрт! Надо же было так напиться, опять показалось.
Он повернулся ко мне спиной и окликнул своего напарника:
— Михай!
Второй стражник сидел на завалинке сторожки, уткнувшись головой в колени. Он был постарше первого, невысок ростом, с седой бородой, красными, уставшими то ли от бессонной ночи на посту, то ли от чрезмерного количества выпитого за эту ночь вина глазами.
— Слышишь, Михай, надо заканчивать с такими делами, — первый стражник подошёл ко второму и присел рядом на корточки, — мне вот снова всякое марево чудится. Вот и доктор Вульпой говорит, что от этих попоек мне долго не протянуть, а ведь он не глуп, совсем не глуп, даже напротив. Вот когда господину Курбе случилось с крыльца упасть, кто ему кости на место вправил? Всё наш доктор.
— И зря вправил, на то и Курба, чтобы кривым ходить[1], и ты его не слушай, пока ничего не случилось, а лучше достань-ка из-под лавки кувшинчик с ракией. Давай-ка ещё выпьем, денёк сегодня предстоит знаменательный. Ты ведь помнишь, что сын господина Доринеску, гимназического наставника, сосватал давеча дочку судьи Соаре и пополудни поведёт её под венец. А потому пей и не гляди на доктора. Сегодня кто не весел, тот обидит молодых. Доктор — он зачем нужен? Только если случится чего. Вот допьёшься до больной головы или свалишься по пьяни в канаву, тогда и зови доктора, а пока не свалился, так и не вспоминай о нём. Давай, за счастье молодожёнов и побольше им деток, да чтобы и те не болели.
Он разлил ракию по чаркам, стражники пыхнули, залпом выпили и разом откинулись на спину.
— А дочка у господина Соаре и впрямь хороша! — нараспев произнёс первый стражник, глядя на облака, — а насчёт доктора ты всё же не прав. Он всегда дело говорит. Но сегодня и вправду выпить можно, святое дело! Не каждый день такая радость всему городу.
— Да, это ж надо такое подумать, ещё как будто вчера пешком под стол ходили, а теперь жених и невеста да как специально созданы друг для друга. Давай ещё по одной!
Я тем временем стою на месте, пытаясь соблюсти то, что я ведал о нормах приличия и полицейских законах. Не могу же я проявить неуважение к двум пожилым людям и просто так пройти мимо, да и устав им велит потребовать документ у путника, входящего в город. Места здесь неспокойные, разбойники частенько тревожат пастухов, то и дело нападая на стада и угоняя скот.
Стражники словно не замечают меня. Ах да, тот первый, который помоложе, счёл меня за видение. Ладно, пойду дальше, если они предпочитают веселье службе, то это их грех, а не мой. Меня точно тянет магнитом к этому городу. Он и правда такой ухоженный, такой уютный. Я так давно не обедал по-человечески, поищу трактир. Вперёд!