- Когда я пришел туда, дом почти весь выгорел, осталась одна крыша да пара стен. Всех детей спрятали в сарае, а на пепелище сидел Эмиль с ружьем в руках и почти без сознания...
- Это все он сделал? - ужаснулся один из слушателей.
- Кто он?
- Ну, Лис!
- Никто не знает, - вкрадчиво сказал Марк и понизил голос. - Когда я спросил у Манон, видела ли она хоть что-нибудь, она ответила, что ночью по улице пробегал Белый Лис и останавливался у домов Фортебло, Ликарде и их собственного.
- Неужели он вернулся? - всплеснула руками кухарка, тихонько ускользнувшая из кухни, чтобы послушать.
- У Фортебло трое детей! - сказал невысокий мужичок с длинной седой бородой. - Что если Лис заберет их всех?
- А коли пожар? - подхватил низким голосом человек покрупнее с повязкой на одном глазу. Клод видел его днем на рынке - он продавал детям леденцы и булочки. - Дома там ветхие, если огонь разгорится, сожрет всю улицу.
Марк, прищурившись, немного откинулся на спинку стула и смотрел на собравшихся людей. Люди теснились вокруг его стола, активно обсуждая новости и стараясь получше расслышать, что говорит Марк и остальные.
- Быть не может, что это снова лихорадка! - скептически заявил высокий господин с тростью, сидевший у окна.
- Но говорят, что трое уже заразились, - возразила кухарка. - Все симптомы такие же: волдыри, рвота и помутнение рассудка. Это точно черная лихорадка! Как только начнут темнеть руки - все, болезнь придет в каждый дом!
- Угомонись, женщина! - осадил ее торговец сладостями. - Все знают, что Лис и квартал зараженных сгорели. Откуда взяться заразе?
- А если не все сгорели? - буркнул проходящий мимо Лукас. Он в беседе старался не участвовать и выглядел мрачнее тучи.
За столом ненадолго повисла тишина. Клод всматривался в напряженные лица людей - все они были озабочены тем, как не пустить смерть на порог собственного дома.
- А кто эти трое больных? - хрипло спросил Марк, сверля взглядом кухарку. - Почему ты так уверена, что это лихорадка?
- Я слышала про Ирэн с Пятой улицы, - ответила та, тщательно вытирая руки о передник и косясь на мрачное лицо хозяина. - Еще Альберт из Слепого переулка и какая-то девчушка, не помню уже ее имени. Люсьен рассказывала мне, что еще вчера они вполне хорошо себя чувствовали, а потом...
- Их осматривал врач? - перебил Марк.У Клода внутри все заледенело - эти трое вполне могли быть теми, кого он вчера рисовал на площади.
Кухарка покачала головой, а из глубины таверны прозвучал голос с нотками обиды:
- Ни в коем случае! Мне ничего не сообщали!
- Разве это не ваше упущение, господин Густав? - хитро сощурился Марк. - Если эпидемия начнется, этих троих Вам тут же припомнят.
- Ерунда, - отозвался голос Густава. - Пока неизвестно, больны ли эти трое на самом деле...
- Но Лис же появился снова, - возразил мужичок с бородой, голова его мелко тряслась. - А значит, произойти может все что угодно...
- Это всего лишь домыслы и бабские сплетни, - мрачно отозвался Лукас. - Пока ничего не доказано, это просто слова.
Люди притихли, как будто Лукас на них накричал. Кое-кто хмуро переглядывался, пытаясь снова завести разговор, но слова будто застревали в горле. Молчание затягивалось, и Клод попытался привлечь внимание друга. Тот весело подмигнул и указал на место рядом с собой. Протиснувшись через толпу, Клод скользнул за общий стол и уселся рядом с Марком.
- Я видел Клаудию, - шепнул он другу, принимаясь за аппетитного поросенка. - С ней будто бы что-то стряслось. Она очень странно себя вела.
Марк встрепенулся и подскочил на ноги.
- Где она?
- Не знаю, - пожал плечами Клод, не отрываясь от еды. - Домой пошла, наверное.
Марк, расталкивая людей, начал пробираться в сторону выхода.
- Я оставлю тебе лошадь, домой доберешься без меня, - бросил он напоследок и скрылся за дверью.
- Что это с ним? - удивился Лукас, поднося Клоду кружку пива.
- Никак заразился кто, - покачала головой кухарка и едва не попала под удар хозяина.
- А ну, хватит лясы точить! - прикрикнул на нее Лукас. - Ступай уже на кухню!
Она повиновалась, а вслед за ней начали расходиться и остальные. В итоге у стола Клода остался только представительный господин с тростью, задумчиво жевавший нижнюю губу. Он стоял, опираясь на свою массивную трость, и будто бы мучительно что-то обдумывал.
- А каковы симптомы черной лихорадки? - неожиданно для себя вдруг спросил Клод. На подсознательном уровне он понимал, что это говорит скорее привитое ему отцом любопытство медика, отчего был крайне раздосадован.
Господин тоже удивился такому вопросу.
- Не думал, что мы знакомы, мсье, - слегка поклонился он.
- Извините, - спохватился Клод и поднялся. - Меня зовут Клод Мангери, я недавно в городе.
- О, Мангери - довольно известная фамилия, - протянул господин. - Ваш отец весьма знаменит, его имя на слуху даже в таком месте как Тремола. Мое имя Густав Мернье, я местный врач.
- Очень приятно, - натянуто улыбнулся Клод, ощутив острую боль от нахлынувших воспоминаний. Он уже пожалел, что задал свой вопрос.
А доктор же, напротив, будто получив ожидаемое, опустился на скамью напротив Клода и поставил справа рядом свою трость. Шляпу он положил слева, аккуратно поправив поля.
- Итак, черная лихорадка, - начал Мернье.
- Черной лихорадкой, помнится мне, называли чуму, - перебил его Клод.
- Да, - согласился доктор. - Но неужели Вы считаете, что я не сумел бы узнать ее симптомы? Без ложной скромности должен заметить, что я работаю уже более тридцати лет и всякое успел повидать, но еще ни разу не встречал подобного. Кожа больного покрывается волдырями, начинается жар и рвота. А через пару дней постепенно темнеют конечности, начинаются судороги, а стоит черноте добраться до лица - человек умирает, - доктор покачал головой и прикрыл глаза. - Все мои знания и микстуры оказались бессильны - я не смог спасти ни одного больного.
Доктор на ощупь потянулся к кружке Клода и отпил из нее глоток.
- Дети умирали на руках у матерей, целые семьи в муках сгорали всего за пару дней, - доктор все еще не открывал глаза, то ли боясь встретиться с осуждением в глазах Клода, то ли воскрешая в памяти ужасные сцены минувшей эпидемии. - В какой-то момент я просто сдался - я ничем не мог помочь умирающим, я хотел только спастись сам. Но на выезде из города я увидел разоренные дома, брошенные вещи и трупы, бесконечное число трупов больных, сброшенных в Морилам и вынесенных рекой на берег. Они громоздились друг на друга, словно еще одна крепостная стена. Я развернул повозку и вернулся в город.
- Почему? - только и спросил Клод, забывший о еде.
- Мое место здесь, - ответил Мернье, открывая глаза и внимательно всматриваясь в лицо собеседника, но будто не видя его. - Пока могу называть себя врачом, я не имею права покинуть город.
С этими словами доктор резко поднялся, взял шляпу и трость и вышел из таверны. Клод только проводил его взглядом и подумал, что ему тоже пора отправляться домой. Ища глазами Лукаса, он наткнулся на белеющий прямоугольник на одной из стен. Присмотревшись, Клод узнал один из своих портретов, который нарисовал в первый день - это был тот самый сморщенный старик, скорбящий о погибшей жене.
- Лукас, - позвал хозяина Клод и указал ему на портрет. - Давно это здесь?
- Нет, Альберт вчера принес, - отозвался хозяин. - А сегодня слег с простудой. Да это ерунда, не заболевают же люди от того, что их рисуют.
Больше Клод ни с кем не говорил в тот вечер. По спине то и дело бежали мурашки. Что если есть в происходящем и его вина? Ведь это с его приездом появился призрак и новые больные. Во власти мрачных мыслей Клод сам не заметил, как покинул таверну, добрался до дома и без сил упал на постель.
Во сне он шел по узким улочкам какого-то города - то ли Анрис, то ли Тремола, не разобрать. Улицы все время петляли, пересекались, уходили в кривые тупики или появлялись из ниоткуда. Клод будто блуждал по лабиринту, в котором не было выхода. Но что-то ему подсказывало, что останавливаться нельзя, нужно бежать, нужно бежать, иначе тьма поглотит его.